Реферат: Антон Иванович Деникин - белый генерал

Реферат: Антон Иванович Деникин - белый генерал

Министерство Общественного и Профессионального Образования Российской Федерации

Костромской Государственный Технологический Университет

Кафедра

Политической Истории

Кибирев Олег Андреевич

Студент 1-ого курса экономического факультета

Группа 99-э-28-а

Антон Иванович Деникин

Реферат

Кострома

1999 г.

ПЛАН

Вступление

(8-18)

а). Детство. Юность

б). Ранние годы офицерства.

в). Русско – японская война.

г). Революция 1905-1906 гг.

2. Между двумя войнами.

(19-21)

А). Служба в провинции.

Б). Военные кружки.

В). Командир полка.

3. Первая Мировая война.

(21-27)

А). Начало войны.

Б). Неудачи на русском фронте.

В). Личная жизнь.

Г). Победы на Юго-западном фронте.

Д). Накал страстей.

Е). События в Петрограде. Реакция Деникина на переворот.

Ж). Арест Деникина. Заключение в Быхове. Бегство на Дон.

4. Начало Белого движения.

(28-30)

А). Организация Добровольческой Армии.

Б). Цели добровольцев.

В). Успехи генерала Деникина.

5. Главнокомандующий вооружёнными силами Юга России

.(31-33)

А). Человек и правительство.

Б). Рождение дочери.

В). Несбывшиеся надежды. Ошибки Деникина.

6. Перелом

.(34-38)

А). Переход военной инициативы к красным.

Б). Эмиграция.

В). Жизнь в Англии. Работа над «Очерками.»

Г). Вторая мировая война. Под немцами.

Д). Отъезд за океан. Жизнь в США.

Е). Последние годы жизни.

Заключение

Генерал - лейтенант Антон Иванович ДЕНИКИН (1872-1947 гг.) –

яркая, диалектически противоречивая, трагическая историческая личность. История

отвела ему роль одного из лидеров контрреволюции и белого движения в 1917-1920

гг., активного политического и общественного деятеля белой эмиграции в

1920-1947 гг. А.И. Деникин – носитель небезынтересного опыта становления как

крупного военачальника в армии царской России в 1890 – 1917 гг. Кроме того, он

был оригинальным военным писателем. Исследование этой исторической персоналии –

крупная, самостоятельная и актуальная проблема отечественной исторической

науки, новые парадигмы которой предоставляют уникальную возможность достичь

максимальной объективности и историзма. Тем самым будут исправлены некоторые

перекосы в историографии, которые, в силу конкретно-исторической

обстановки, сформировались в освещении деятельности А.И.Деникина. Его

деятельность нашла свое отражение в советской, белогвардейской,

белоэмигрантской, зарубежной и постсоветской историографии.

В советской историографии она освещалась, главным образом, в комплексе с

изучением истории революции и гражданской войны в России (1917-1920гг.). Причем

исследовалась “деникинщина” как военно-политическое явление, а не сам

А.И.Деникин как субъект исторических событий. По нашим подсчетам, в данном

контексте в 20 – 80-е гг. было издано свыше 100 работ (1), различных по объему,

жанру, научной значимости. Здесь можно выделить три историографических этапа:

первый – 1920-1930-е гг; второй – 1930 – первая

половина 1950-х гг.; третий – вторая половина 1950-х-1991гг.

На первом историографическом этапе (1920 – 1930-е гг.) появились

воспоминания непосредственных участников вооруженной борьбы в гражданской войне

на Юге России (.2), а также работы крупных советских

государственных, партийных и военно-политических деятелей, принимавших участие

в борьбе против А.И.Деникина (.3). Здесь есть отрывочные сведения именно о

деятельности А.И.Деникина. Но больше повествуется о разгроме “деникинщины”.

Особое же место занимает работа Н.Какурина (4). Автор ввел в научный оборот

большое количество документов. Впервые достаточно подробно освещен 1 Кубанский

(“Ледяной”) поход ДА.Кратко показаны умонастроения в различных слоях населения

на территории, подконтрольной белым. Однако информация о А.И.Деникине у

Н.Какурина рассредоточена по всему двухтомнику, она носит более констатирующий,

а не аналитический характер. Важное место занимает работа Д.Кина (.5). Автор на

основе протоколов заседаний ОС, газет, мемуаров рассматривает политику

А.И.Деникина в рабочем, крестьянском, национальном вопросах, пытается

проанализировать состояние тыла белых, экономическое положение. Время написания

книги чувствуется почти что на каждой странице. Но в работе многие вопросы лишь

поставлены, но не нашли разрешения. Положительно, однако, что автор представил,

правда, довольно робко, попытки преобразований А.И.Деникина в период

единоличной военной диктатуры как альтернативный вариант большевистскому

развитию.

На втором историографическом этапе (1930 – первая половина 50-х гг.),

проходившем под знаком культа личности Сталина, ученые была сориентированы на

исследование разгрома “белогвардейских банд Деникина” (6). Но пока культ

личности И.В.Сталина не набрал еще должной силы, в 1931 году вышла в свет

работа А.И.Егорова, бывшего командующего Южным фронтом, представляющая особую

ценность (7). Она выполнена на добротной документальной базе, которой

располагал автор, являющийся крупным военным теоретиком. В труде раскрыты

стратегические замыслы и решения А.И.Деникина в 1919 г.

Внутри третьего историографического этапа (вторая половина 50-х

–1991 гг.) можно выделить три диалектически взаимосвязанных периода: первый

– 1956 – первая половина 60-х; второй – вторая половина 60-х

–первая половина 80-х; третий – вторая половина 80-х –1991 г. В

первом периоде исследования проводились под эгидой политики преодоления

последствий культа личности Сталина , выработанной на XX съезде КПСС (1956г.).

Так, В.Т.Сухоруков в своей монографии (8) смело перешагнул через привычные

шаблоны, анализируя военные аспекты боевых действий XI армии на Северном

Кавказе против А.И. Деникина. Он предпринял попытку проанализировать процесс

перегруппировки местных социально-классовых сил в пользу большевиков, резонно

заключив, что это стало одной из ключевых причин поражения генерала. Правда,

автор часто скатывается к пропагандистским лозунгам, которые подменяют научные

заключения.

Восстановление авторитарных методов руководства исторической наукой, ограничение

гласности обусловили развитие историографии во втором периоде. Вышли в

свет научные труды, выполненные в рамках политического ангажемента. Так,

А.П.Алексашенко в своей монографии скатывается до пропагандистских клише, а

порою просто к элементарным фальсификациям. Он превращает А.И.Деникина в

выходца “из курских помещиков”, одного из самых “махровых реакционеров –

монархистов” (9), хотя ни тем, ни другим генерал не был. Но вышли в свет и

отдельные работы, где была предпринята попытка приблизиться к исторической

правде в условиях жесткого идеологического диктата. Так в монографии

Н.Г.Думовой (10) освещаются взаимоотношения генерала

с партией кадетов в период его единоличной военной диктатуры. Небезынтересна и

монография Г.З.Иоффе (11). В ней в обобщенном виде в специальной главе

проанализирована политическая деятельность А.И.Деникина на Юге России в рамках

единоличной военной диктатуры. Богатый фактический материал монографии, с точки

зрения современных подходов исторической науки, позволяет исследователям

сделать выводы и обобщения о политической деятельности А.И.Деникина, которые

серьезно отличаются от выводов, сделанных Г.З.Иоффе. Много материала об участии

А.И.Деникина в корниловском выступлении, о его роли и месте в генезисе ДА

имеется в солидном труде В.Д.Поликарпова (12).

В третьем периоде в условиях углубления кризиса в СССР, с утверждением ЦК

КПСС курса на расширение гласности, подразумевавшего пересмотр истории

советского государства по многим ключевым проблемам, произошли перемены в

освещении и нашей проблемы. А.Г. Кавтарадзе в своей монографии (13) разоблачил

и миф А.П.Алексашенко о А.И.Деникине – выходце “из курских помещиков”.

Несколько вышла за принятые идеологические стереотипы и монография

В.Д.Поликарпова (14).

Таким образом, в советской историографии в 1920 – 1991 гг. изданная

литература содержит опосредованные, фрагментарные материалы о военной и

политической деятельности генерала, главным образом, в период его единоличной

военной диктатуры на белом юге России. Значительно меньше сведений введено в

научный оборот о деятельности генерала в 1918 г. в период генезиса и развития

белого движения на Юге России.

Историографический анализ литературы о военной и политической деятельности

А.И.Деникина в 1917 г. показывает, что она, в основном, рассматривалась в

контексте исследования “корниловщины”. А.И.Деникин показывался на фоне “ярого

контрреволюционера” ген. Л.Г.Корнилова. Всемерно подчеркивалась и его

контрреволюционность, и то, что он не был ключевой фигурой корниловского

мятежа. Но из работы Г.З.Иоффе (15) видно, что генерал играл несколько

большую роль в корниловском мятеже, чем ему это предписывалось. Еще меньше

внимания уделялось анализу деятельности А.И.Деникина в белой эмиграции.

Единственным научным исследованием здесь можно считать монографию

Л.К.Шкаренкова, в которой кратко, но относительно объективно изложена позиция

генерала в белой эмиграции накануне второй мировой войны (16). Но автор был

вынужден политизировать свои выводы. Представляют интерес и научно-популярные

очерки, в которых освещаются судьбы русских эмигрантов, в том числе и

А.И.Деникина. Здесь есть много интересных фактов, но нет их научного анализа

(17). Военная же деятельность А.И.Деникина в царской армии фактически не

исследовалась.

Таким образом, историографический анализ опубликованной литературы в советский

период (1920-1991 гг.) позволяет синтезировать вывод: политическая, военная

характер.

Белогвардейская историография представлена немногочисленными работами

участников белого движения, вышедшими в свет в 1917- 1920 гг. Главное

обстоятельство, детерминирующее их содержание, –революция и гражданская война.

Авторы трудов – непосредственные участники событий, откликающиеся на злобу дня,

не имеющие специальной исторической подготовки. Это воспоминания участников

формирования ДА и ее I Кубанского (“Ледяного”) похода (18). Им в той или иной

мере, свойственен трагический пафос, героизация “первопроходников” и

А.И.Деникина. Их значимость усиливается такими обстоятельствами: труды

мнения о военной и политической деятельности А.И Деникина,

Перекликаются с вышепроанализированной группой литературы работы деникинских

пропагандистов о своем вожде. Они узко прагматичны: апологетика диктатора и

его деяний (19). Агитационный характер брошюр не позволяет их рассматривать в

качестве серьезных историографических работ. В особую группу литературы можно

выделить немногочисленные публикации о деятельности А.И.Деникина в 1917 г.

Представляют интерес воспоминания Я.Лисового о встрече А.И.Деникина и

А.Ф.Керенского на Западном фронте в период подготовки летнего наступления

русской армии в 1917 г. (20). Автор тонко подметил суть позиции двух военно-

политических деятелей. Ярко описано внешнее поведение А.И.Деникина, который

был не согласен с линией Временного правительства. Оригинальна и зарисовка

журналиста В.Севского , из которой можно почерпнуть сведения о побудительных

мотивах поддержки генералом корниловского выступления (21).

Таким образом, в литературе, изданной на белом Юге России, нет научных

исследований политической и военной деятельности А.И.Деникина в 1917-1920 гг.

Ярко выраженный антибольшевистский, антисоветский характер всех публикаций,

логически влекущий за собой агитационный стиль изложения материала, не

позволяет считать его объективным. Но здесь есть фактография на злобу дня.

Белоэмигрантская историография (1920-1940) содержит многочисленные

воспоминания, отражающие совсем недавно окончившиеся события гражданской войны.

Здесь есть две диалектически взаимосвязанные группы: собственно мемуаристика

(22) и мемуарно-исследовательские работы (23).

Общее для обеих групп этих работ – они написаны непосредственными участниками

революции и гражданской войны в 1917-1920 гг., имевшими с А.И. Деникиным

точки соприкосновения, или точки отталкивания, а порою состоявшие с ним в

скрытой или открытой конфронтации. В группе работ мемуарно-исследовательского

характера можно выделить труды двух крупных деятелей белого движения

А.С.Лукомского и П.Н.Краснова. Оба автора используют большое количество

документов, имевшихся в их распоряжении. Отдельные из них особенно, в работе

П.Н. Краснова, носят уникальный характер. Но А.С.Лукомский, в отличие от П.Н.

Краснова, понимал свой субъективизм (24). Эти работы отражают личные позиции

авторов. Под их концепции зачастую подгоняются и введенные в научный оборот

уникальные документы. Но без этих трудов материал о военной, политической

деятельности А.И. Деникина в 1917-1920 гг. был бы неполным. Не меньший

интерес представляет и труд П.Н. Врангеля (25). Здесь тоже введены в научный

оборот уникальные документы. Одна из ключевых проблем в труде П.Н. Врангеля –

его борьба за власть с А.И. Деникиным.

Особую значимость приобретает то, что в белой эмиграции были выполнены две

неординарные работы историками-профессионалами. Н.Н. Головин, бывший профессор

АГШ, выполнил на высоком уровне исследование “Российская контрреволюция в

1917-1918 гг.” (26). Автор поднял большой пласт социально - политических

проблем, рожденных революцией. В работе широко представлены документы, в том

числе и о деятельности А.И.Деникина в 1917 – 1918 гг. В работе

историка-профессионала А.А.Зайцова (27), не принимавшего активного участия в

гражданской войне, нашла отражение также военная и политическая деятельность

А.И.Деникина. Историк не использовал в своем труде архивных документов,

тщательно проанализировав, однако, опубликованные документы и литературу по

истории гражданской войны. Но этот труд носит локальный и очерковый

характер .

Таким образом, доминирование работ мемуарного и очеркового характера над

исследовательскими трудами, наличие в литературе фактографии при малом

аналитическом материале, множество разночтений не позволяют утверждать, что

политическая и военная деятельность А.И.Деникина в белоэмигрантской

историографии освещена полно.

Особо следует выделить здесь книгу Д.Леховича (28). Она была опубликована в

Нью-Йорке в 1974 г. В СССР не переводилась (29), но критиковалась с известных

позиций советской исторической науки (30). Труд Д.Леховича, представляющий

биографию А.И.Деникина, выходит далеко за рамки данного жанра. Главное его

достоинство – введение в научный оборот большого количества документов, в том

числе и отрывков из писем и литературных рукописей А.И.Деникина 1915-1947 гг.,

опубликованных автором с разрешения вдовы генерала К.В.Деникиной (урождённая

Чиж). Взгляд на А.И.Деникина у автора сдержан. Этим он отличается существенно

от классических биографов исторических деятелей. Д. Лехович не идеализирует

генерала, резко критикует его действия. Целевым научным исследованием данный

труд, однако, назвать нельзя: некоторые значительные эпизоды деятельности

научно-справочного аппарата; отсутствуют четкие, логические обобщения.

Интересна и работа дочери вождя белого движения М.А.Деникиной (по мужу Грей)

“Мой отец генерал Деникин” (31). Это классический труд мемуарного характера с

некоторым креном к мемуарно-исследовательским работам. Наиболее ценные

фрагменты здесь – освещение жизни и деятельности А.И.Деникина в период немецкой

оккупации Франции, так как автор пишет о том, что она лично наблюдала, будучи

взрослым человеком. В каждой строчке чувствуется дочерняя любовь к отцу, но это

порождает и сильный субъективизм.

Таким образом, в историографии ярко прослеживается персонифицированный анализ

деятельности А.И.Деникина в 1890-1947 гг., но комплексных, обобщающих трудов

нет.

В собственно зарубежной историографии военная и политическая деятельность

А.И. Деникина в 1917-1920 гг. освещена довольно широко. В 30-е гг. были изданы

книги двух профессиональных писателей У.Чемберлина “Русская революция” (32) и

Д.Стюарта “Белая армия в России: хроника контрреволюции и интервенции” (33).

Они с научной точки зрения представляют ярко выраженные компилятивные издания.

В 1971 г. вышла в свет книга Р.Лаккета “Белые генералы”. (34). Очерковый

характер работы не позволил автору достичь научной глубины исследования..

Неординарным явлением стала, по нашей оценке, книга В.В.Рыбникова и

В.П.Слабодина. Это первое в постсоветской историографии научное исследование

белого движения, выполненное с новых методологических подходов. Авторы

опирались на обширную источниковую базу, ядро которой составляют архивные

документы (35).

Важным источником в характеризуемой группе являются работы лидеров белого

движения и белой эмиграции. В них содержится много

документально-фактического, а также и аналитического материала. Они издавались

в условиях, где не было идеологического диктата государства. Лидеры белого

движения, как правило, добросовестно подбирали документы для своих трудов,

которые обычно использовались иллюстративным методом. Но приходится отмечать,

что, публикуя в своих работах документы без преднамеренных искажений,

они все-таки подгонялись под их авторскую концепцию. Особо значимый источник

здесь – произведения А.И.Деникина. Самое крупное из них – “Очерки

Русской Смуты” (36). Уже само название томов (37) показывает, что автор

охватил масштабные вопросы. Примечательно, что первый том “Очерков” был

доставлен В.И.Ленину, который внимательно изучил его и почти на каждой странице

сделал пометки (38). Как показывает их изучение, В.И.Ленина интересовали, в

первую очередь, социально-политические проблемы, освещаемые А.И.Деникиным.

В.И.Ленин остался верен классовому подходу в оценке событий и личному стилю

ведения полемики. Он сопроводил одно из рассуждений генерала пометкой, что

автор работы рассуждает о классовой борьбе “как слепой щенок” (39).

Текстологический анализ “Очерков” привел исследователя к выводу, что в них

А.И.Деникин выступает в трех качествах: мемуарист, историк-исследователь

и публикатор документов.

А.И.Деникин – мемуарист раскрылся в “Очерках” во всем богатстве литературных

приемов. Налицо и все недостатки жанра: ретроспективность; описание

начало, выражающееся в субъективизме оценок явлений и т.д. Аспекты

“Очерков”, где А.И.Деникин выступает в качестве историка, наиболее

противоречивы. Автору не хватало базовой исторической подготовки. Поэтому он и

допустил ошибки: работа не снабжена научно-справочным аппаратом;

обобщений. Наиболее удачно А.И.Деникин выступил в своих “Очерках” в

качестве публикатора документов. Он ввел в научный оборот уникальные материалы,

которыми располагал. Необходимо подчеркнуть, однако, что автор избирательно

подходил к подбору документов. Они должны были соответствовать его концепции.

Следовательно, “Очерки Русской Смуты” А.И.Деникина – это самое крупное

произведение из написанных трудов лидерами белого движения, охватывающее

эпохальные события отечественной истории. Они имеют большую познавательную и

научную ценность. Но современный исследователь, работая с “ Очерками”, должен

учитывать следующее: в них содержатся уникальные документы, оригинальные

труд выполнил не профессиональный историк. Но в целом труд

мемуарно-исследовательского характера, написанный бывшим Главкомом ВСЮР, –

важнейший источник для изучения истории русской армии, первой мировой войны,

революции и гражданской войны, белого движения.

В советской периодике 20 – 80 гг. материалов о А.И.Деникине мало, да и те

носят обличительный характер. Это – следствие жесткого идеологического и

организационного контроля над средствами массовой информации со стороны КПСС.

Небезынтересно, что сам А.И.Деникин в статье, написанной незадолго до смерти

и опубликованной за рубежом через три года после его кончины, отмечал: СССР –

“единственная страна, где нет общественного мнения, т. к. все средства

массовой информации государственные” (40). Значительно больше сведений о

А.И.Деникине в советском официозе времен революции и гражданской войны. Но

все они носят агитационно-пропагандистский характер. Есть здесь и прямые

фальсификации.

Все это имеет место, как показывает анализ, и в официозе белого Юга России.

Но здесь существовало множество партийных, частных изданий различной

ориентации. Монопольного контроля над прессой у деникинской администрации, в

отличие от советского правительства, не было. Поэтому в анализируемой

периодике есть критический материал о генерале. В белоэмигрантской периодике

сведений о военной, политической и общественной деятельности А.И.Деникина

значительно больше, нежели в советских изданиях.

«Сим с приложением церковной печати свидетельствую, что в метрической книге

Ловичской приходской Предтеченской церкви за 1872 год акт крещения младенца

Антония, сына отставного майора Ивана Ефимова Деникина, православного

исповедания, и законной же­ны его, Елисаветы Федоровой, римско-католического

исповедания, за­писан так: в счете родившихся мужеска пола № 33-й, время

рождения: тыся­ча восемьсот семьдесят второго года, декабря четвертого дня.

Время крещения: того же года и месяца декабря двадцать пятого дня.

На подлинном подписал: Настоятель Ловичской приходской Пред­теченской церкви

священник Веньямин Скворцов».(28.с11).

Имя генерала А. И. Деникина вошло в историю , как имя главы вооруженных сил

юга России в самый острый период гражданской войны. Сменив на посту

павшего смертью храбрых генерала Корни лова, Деникин со своими армиями

подошел к Москве ближе, чем кто либо иной из белых вождей. Но силы оказались

неравными. Пред приятие потерпело неудачу, и А. И. Деникин, передав пост

гене ралу Врангелю, сошел со сцены вооруженной борьбы.

Хотя Деникина крестили в Ловиче, родился он во Влоцлавске, уездном городе

Варшавской губернии, входившей в те времена в состав Российской империи.

Влоцлавск был тихим, захолустным местом, с польским и еврей­ским населением,

не превышавшим двадцать тысяч человек, без куль­турной и общественной жизни,

даже без городской библиотеки. Но было там реальное училище, куда

впоследствии и поместили юного Деникина. Русское население состояло из

небольшого числа военных и гражданских служащих.

Детство Деникина прошло не только в бедности, но и в беспро­светной нужде.

Отец его, Иван Ефимович, из крепостных крестьян Са­ратовской губернии,

родился в 1807 году, за пять лет до наполеонов­ского нашествия на Россию.

Двадцати семи лет от роду он был сдан помещиком в рекруты. Дослужился от

солдата до майора.

В 1869 году Иван Ефимович вышел в отставку в чине майора, а через два года,

шестидесяти четырех лет от роду, женился вторым браком на поль­ке-католичке

Елизавете Федоровне (Францисковне) Вржесинской. От этого брака и родился в

1872 году сын Антон.

Елизавета Федоровна происходила из семьи обедневших мелких землевладельцев, и

ко времени знакомства с Иваном Ефимовичем единственным ее заработком на жизнь

было шитье. Заработок приносил гроши, и на них она старалась содержать себя и

своего ста­рого отца.

«Помню нашу убогую квартирку во дворе на Пекарской улице (во Влоцлавске),—

писал впоследствии Антон Иванович,— две комна­ты, темный чуланчик и кухня.

Одна комната считалась «парадной» — для приема гостей, она же столовая,

рабочая и проч.; в другой, темной комнате — спальня для нас троих, в

чуланчике спал дед (отец мате­ри), а на кухне — нянька. Нянька моя Аполония,

в просторечье Поло-ся, поступив к нам вначале в качестве платной прислуги,

постепенно врастала в нашу семью, сосредоточила на нас все интересы своей

оди­нокой жизни, свою любовь и преданность и до смерти своей с нами не

расставалась. Я похоронил ее в Житомире, где командовал полком». (41, с.12)

И читая эти строки из незаконченной автобиографии А. И. Дени­кина «Путь

русского офицера», диву даешься, что в 1966 году изда­тельство Московского

университета сочло возможным выпустить книжку «Крах деникинщины», где автор

А. П. Алексашенко с аплом­бом невежды утверждает, что Деникин был «выходцем

из курских помещиков». Факт в том, что Антон Иванович Деникин — один из

вож­дей борьбы против коммунизма — был, несомненно, более «пролетар­ского

происхождения», чем его будущие противники — Ленин, Троцкий и многие другие.

Но вернемся к детству Деникина и к тем эпизодам его юности, которые сыграли

роль в формировании характера и взглядов и так или иначе, оказали влияние на

дальнейший ход его жизни.

Несмотря на натянутые русско-польские отношения того времени, жизнь в семье

Деникиных шла мирно и дружно. Отец всегда говорил дома по-русски, мать — по-

польски. Не было недоразумений и в воп­росе религии: отец ходил в

православную церковь, мать — в костел. Сына воспитывали «в русскости и

православии». Отец был глубоко верующим человеком, не пропускал церковных

служб и сына всегда водил с собой в церковь. С детства Антон Иванович стал

прислужи­вать в алтаре, петь на клиросе, бить в колокол, а впоследствии

читать Шестопсалмие и Апостола.

Нет сомнения, что Антон Иванович искренне любил своего отца и глубоко был к

нему привязан. Несомненно также, что от отца он унаследовал многие черты

своего характера.

Вот как он описывает их отношения:

«Меня отец не поучал, не наставлял. Не в его характере это было. Но все, что

отец рассказывал про себя и про людей, обнаруживало в нем такую душевную

ясность, такую прямолинейную честность, та­кой яркий протест против всякой

человеческой неправды и такое стои­ческое отношение ко всяким жизненным

невзгодам, что все эти разго­воры глубоко запали в мою душу». (41, с.28)

Мать часто жаловалась на судьбу, беспросветную нужду, отец — никогда. В

сундуке лежал его последний военный мундир, пересыпан­ный от моли нюхательным

табаком. Отец хранил его как зеницу ока «на предмет непостыдныя кончины —

чтоб хоть в землю лечь солда­том».

Молодой Деникин воспринимал бедность своей семьи как нечто вполне

естественное. Одним из немногих случаев, где подсознательно он ощутил

социальную несправедливость, произошел, когда шести лет босым играл он с

ребятишками на улице. Проходил мимо инспектор реального училища и увидел, как

один из великовозрастных семи­классников дружески возился с Антоном и

подбрасывал его в воздух, что доставляло ребенку большое удовольствие.

Инспектор остановил­ся и сделал семикласснику замечание: «Как вам не стыдно

возиться с уличными мальчишками!»

«Я свету Божьего невзвидел от горькой обиды,— вспоминал этот эпизод Антон

Иванович. — Побежал домой, со слезами рассказал от­цу. Отец вспылил, схватил

шапку и вышел из дому: «Ах, он, сукин сын! Гувернантки, видите ли, нет у нас.

Я ему покажу!»

Пошел к инспектору и разделал его такими крепкими словами, что тот не знал,

куда деваться и как извиняться». (41, с.59)

Русской грамоте Антось, так молодого Деникина звали дома, выу­чился четырех

лет. А в 1882 году, в возрасте девяти лет, он выдержал экзамен в первый класс

Влоцлавского реального училища.

Это было важным событием и большой радостью для родителей. Впервые в жизни

повели они своего сына в кондитерскую и угостили его шоколадом и пирожными.

Реальные училища, созданные в Германии в XVIII веке, начали прививаться в

России с конца 30-х годов прошлого столетия. В проти­вовес классическим

гимназиям это были общеобразовательные учеб­ные заведения, преследовавшие

практические цели. Вместо преиму­щественного изучения классицизма, древних

языков и писаний латин­ских и греческих классиков реальные училища выпускали

молодежь с хорошим знанием математики, физики, химии, космографии,

естественной истории, рисования и черчения. Они готовили компетентные кадры к

поступлению в высшие специальные учебные заведения, ин­женерные училища.

В те далекие времена русские молодые люди в поисках «правды» часто отходили

от церкви и искали разрешение вопроса: в чем смысл жизни — в антирелигиозных

учениях.

Не избежал этих исканий и молодой Деникин. «Больше всего, — писал он на

склоне лет, — страстнее всего занимал нас вопрос рели­гиозный, не

вероисповедный, а именно религиозный — о бытии Бога. Бессонные ночи,

подлинные душевные муки, страстные споры, чтение Библии наряду с Ренаном и

другой «безбожной» литературой... Я лично прошел все стадии колебаний и

сомнений и в одну ночь (в 7-м клас­се), буквально в одну ночь пришел к

окончательному и бесповоротному решению:

Человек — существо трех измерений — не в силах сознать выс­шие законы бытия и

творения. Отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю

христианство и Православие.

Словно гора свалилась с плеч!

С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего!» (41, с.189)

Несмотря на успешное окончание реального училища, выбор карь­еры

предопределился окружающей обстановкой. С раннего детства, под влиянием

рассказов отца, Антон Деникин пристрастился к воен­ной жизни. С местными

уланами ездил он на водопой и купание ло­шадей, ходил на стрельбища

стрелковых рот, за случайно перепавший пятак покупал у солдат боевые патроны,

сам их разряжал, а порох употреблял для закладывания и взрывания фугасов.

Одним словом, военная служба была его мечтой. Стал он также хорошим гимнастом

и отличным пловцом, одним из лучших среди ребятишек, полоскав­шихся в Висле.

Предварительно записавшись вольноопределяющимся, то есть ря­довым, в один из

стрелковых полков, Антон Деникин поступил осенью 1890 года незадолго до того

открывшееся Киевское юнкерское учи­лище (с военно-училищным курсом).

Началась суровая солдатская жизнь: еда — солдатская, казенное обмундирование

и белье — солдатское, и получал он солдатское жало­ванье в размере 22 1/2

копеек в месяц.

На подобное жалованье раскрутиться было трудно. Не хватало даже на табак...

Из скудной пенсии и ничтожного заработка мелким вышиванием мать посылала сыну

5 рублей в месяц.

После окончания двухлетнего курса в училище А. И. Деникин в 1892 году был

произведен в офицеры. Вышел он подпоручиком во 2-ю полевую артиллерийскую

бригаду, расквартированную в городе Бела Седлецкой губернии, в 159 верстах от

Варшавы.

Дворянский состав русского офицерства сохранился лишь в гвар­дии. В армии он

быстро сходил на нет — демократизация шла полным ходом.

«Выросло новое поколение людей, — писал А. И. Деникин, — обла­давших менее

блестящей внешностью и скромными требованиями жизни, но знающих,

трудолюбивых, разделяющих достоинства и недо­статки русской интеллигенции».

(41, с.91)

К этой категории он, несомненно, причислял самого себя.

Людям, незнакомым с русской военной историей, покажется поч­ти невероятным,

что в старой императорской русской армии к началу первой мировой войны

офицерство на 60 процентов состояло из разно­чинцев, людей недворянского

происхождения.

И в то время как разночинцы в литературе и других свободных профессиях часто

приносили с собой ненависть к существовавшему строю, разночинцы, попавшие в

корпус офицеров, в большинстве сво­ем явились оплотом русской

государственности — генералы Алексеев, Корнилов и Деникин первыми подняли

оружие против захвативших власть большевиков.

Город Бела, куда попал Деникин, в культурном отношении вряд ли многим

отличался от Влоцлавска. Вспоминая свое пребывание здесь, А. И. Деникин

говорил, что это была типичная стоянка для большинства войсковых частей,

заброшенных в захолустья Варшав­ского, Виленского, отчасти Киевского военных

округов.

По своим духовным запросам и благодаря начитанности Деникин стоял выше

рядового офицерства. Быть может, потому в компании своих сверстников он был

не слишком разговорчив, но пользовался большим авторитетом и всеобщим

уважением. К его мнению прислу­шивались, «на него» приглашали — «приходите

сегодня, посидим, поговорим — Деникин будет». Немало таких свидетельств дошло

до нас от людей, знавших его в молодости.

Он был содержательным человеком, стремившимся анализировать явления жизни.

Обладал незаурядным ораторским талантом. Тогда, в молодости, он выражался

лишь в «застольных речах», приветствиях тем, кого чествовали, прощальных

словах тем, кто уходил, а иногда и в речах на злободневные военные вопросы.

После революции 1917 года имя Деникина, как яркого и бесстрашного оратора,

стало широко известно в России.

Голос у него был низкий и звучно покрывал большое пространство. Роста он был

ниже среднего, скорее низкого, крепкого, коренастого сложения, склонен к

полноте. Густые нависшие брови, умные прони­цательные глаза, открытое лицо,

большие усы и клином подстрижен­ная борода. Впоследствии, когда волосы стали

редеть, Деникин начал брить голову наголо.

Осенью 1895 года, после нескольких лет подготовки, Антон Ива­нович выдержал

конкурсный экзамен в Академию Генерального шта­ба, окончание которой — при

наличии способностей и удачи — сулило офицеру возможность большой военной

карьеры.

После детства и юности, проведенных в глухой провинции, жизнь в Петербурге

повернулась к Деникину совершенно новыми для него сторонами. Впервые пришлось

ему видеть императора Николая II, впервые быть на придворном балу в Зимнем

дворце. Академия Гене­рального штаба получила туда 20 приглашений, и одно из

них доста­лось Деникину. «Я и двое моих приятелей держались вместе, —

вспо­минал Деникин. — На нас, провинциалов, вся обстановка бала произ­вела

впечатление невиданной феерии по грандиозности и импозант­ности зала, по

блеску военных и гражданских форм и дамских кос­тюмов, по всему своеобразию

придворного ритуала. И вместе с тем в публике, не исключая нас, как-то не

чувствовалось никакого стесне­ния ни от ритуала, ни от неравенства

положений».

Впервые также столкнулся Деникин с петербургской интелли­генцией разных

толков, со студентами и курсистками, с нелегальной литературой, печатавшейся

левыми эмигрантами того времени за гра­ницей и переправлявшейся в Россию. Все

это было ново, все интерес­но, обо всем хотелось составить собственное

суждение.

Нелегко было ему совместить наплыв новых впечатлений с ака­демическими

занятиями. Один из товарищей по академии, знавший Деникина с его первого

офицерского чина, оставил интересное сви­детельство на эту тему:

«В академии Антон Иванович учился плохо; он окончил ее по­следним из числа

имеющих право на производство в Генеральный штаб. Не потому, конечно, что ему

трудно было усвоение академиче­ского курса. Да и курс этот вопреки

существовавшему тогда в армии и обществе мнению не был труден. Он был очень

загроможден. Академия требовала от офицера, подвергнутого строгой учебной

дисцип­лине, всего времени и ежедневной регулярности в работе. Для лич­ной

жизни, для участия в вопросах, которые ставила жизнь общественная и военная

вне академии, времени почти не оставалось. А по свойствам своей личности

Антон Иванович не мог не урывать време­ни у академии для внеакадемических

интересов в ущерб занятиям. И если все же кончил ее, то лишь благодаря своим

способностям».

Однако в Генеральный штаб он попал не сразу, хотя имел на то полное право.

Этот факт сыграл настолько важную роль в жизни Деникина, что следует на нем

остановиться.

В академии, к моменту ее окончания Деникиным, произошла большая перемена.

Начальник академии, генерал Леер, известный не только в русских, но и в

европейских военных кругах как выдаю­щийся лектор в области стратегии и

философии войны, был смещен. На его место был назначен генерал Сухотин,

человек, по-видимому, сумбурный, властный и грубый, но бывший другом военного

министра. Он открыто критиковал своего предшественника, его методы, систе­му

обучения и сразу же начал их ломать.

Достаточно сказать, что список офицеров, назначенных r Гене­ральный штаб,

перед самым их выпуском из академии менялся Сухо­тиным совершенно произвольно

четыре раза. В два первых списка имя Деникина было включено, но в два

последних не попало.

Это было нарушением всех правил. Вскоре выяснилось, что, ми­нуя конференцию

академии и непосредственное начальство, а также пользуясь своей близостью к

военному министру Куропаткину, Сухо­тин отвозил ему доклады об «академических

реформах» и привозил их обратно с надписью: «Согласен».

Примириться с подобным произволом Деникин не мог. Годы ли­шений, упорного

труда, приобретенные знания, широкий кругозор, надежды на будущее — все это

сразу сводилось на нет властной во­лей одного человека. И он прибег к

единственному законному способу, предусмотренному дисциплинарным уставом, — к

жалобе.

«Так как нарушение закона и наших прав,—писал он впослед­ствии, — совершено

было по резолюции военного министра, то жало­бу надлежало подать на него —

его прямому начальству, то есть Го­сударю Императору... Я написал жалобу на

Высочайшее имя...» (41, С.144).

В военном быту, проникнутом насквозь идеей подчинения, такое восхождение к

самому верху иерархической лестницы являлось фак­том небывалым.

Деникин предложил своим товарищам по несчастью последовать его примеру, но

они не решились.

В бюрократическом Петербурге сей эпизод быстро превратился в большое событие.

О нем говорили, его обсуждали, делали догадки, чем «этот скандал» кончится.

Казалось невероятным, что молодой человек, Бог знает откуда взявшийся, без

имени, без связей, без про­текции, посмел вдруг ополчиться против всесильной

бюрократии. Штабс-капитан — против военного министра! Педагогический

Страницы: 1, 2, 3