Реферат: Махатма Ганди

прав наиболее обездоленных слоев населения. Не случайно важным пунктом его

конструктивной программы 20-х годов стала кампания защиты неприкасаемых,

которую он не прекращал всю свою жизнь. "Нельзя ограничиваться положением

"насколько это возможно" , - писал Ганди, - когда речь идет о

неприкасаемости. Если неприкасаемость должна быть изгнана, она должна быть

изгнана полностью и из храма, и из всех других сфер жизни" [39]. Ганди

стремился не только добиться прекращения дискриминации неприкасаемых с

помощью светских законов. Он стремился доказать, что институт неприкасаемости

находится в противоречии с индусским принципом единобытия, и таким образом

подготовить индийское общество к тому, что неприкасаемые такие же его

равноправные члены, как и остальные индийцы. Борьба Ганди с

неприкасаемостью, как и с любым неравенством, также имела религиозную основу:

Ганди считал, что изначально всем людям, независимо от их расовой, кастовой,

этнической и религиозно-общинной принадлежности, присуща врожденная

божественная природа. В соответствии с этим он и неприкасаемых стал называть

хариджанами - детьми божьими. Добиваясь уничтожения дискриминации

хариджанов, Ганди действовал собственным примером: он допускал хариджанов в

свой ашрам, разделял с ними трапезу, ездил в вагонах "третьего класса" (его

так и называли "пассажир третьего класса"), объявлял в защиту их прав

голодовки. Однако он никогда не признавал каких-либо особых их интересов в

общественной жизни, необходимости бороться за резервацию для них мест в

учреждениях, учебных заведениях, законодательных органах. Он был против

обособления неприкасаемых в обществе, в национально-освободительном движении.

И этим, в основном, объясняются его глубокие расхождения с лидером

неприкасаемых доктором Амбедкаром, которого он очень уважал, но с которым так

и не смог объединиться в борьбе против неприкасаемости. Провозгласив

конструктивную программу, Ганди создал ряд организаций для ее выполнения. К

числу наиболее активных принадлежали "Чарка Сангх" и "Хариджан Севак Сангх".

Ганди не смог добиться коренного изменения положения неприкасаемых и тяжело

переживал это. Тем не менее его влияние на политическую культуру,

политическое сознание Индии в вопросе о неприкасаемости, несомненно. В том,

что первая конституция Индии официально запретила дискриминацию

неприкасаемых, немалая его заслуга. Столь же большое значение придавал Ганди

борьбе за индусско-мусульманское единство. Признание равенства всех

религиозных общин, борьба против их противопоставления в общественной жизни и

политике, против дискриминации в отношении последователей какой-либо одной

религии были его нравственной позицией. Его учение об Истине исходило из

того, что все религии истинны, а различия между ними объясняются условиями

места и времени. Индусско-мусульманская проблема привлекла его внимание, как

только он вернулся в Индию из Южной Африки. Уже тогда он вел свои первые

переговоры с будущим "отцом мусульманской нации" М.А.Джинной. Впервые Ганди

встретился с Джинной еще в 1914 г. на приеме, который устроили ему индийцы в

Лондоне, где он остановился на пути в Индию. В 1915 г. он вместе с такими

известными в то время лидерами ИНК, как Анни Безант и Сароджани Найду,

присутствовал на совещаниях, организованных мусульманами по инициативе Джинны

для выработки соглашения между Мусульманской лигой у ИНК, и сыграл

немаловажную роль в подписании в Лакнау в 1916 г. Пакта индусско-

мусульманского единства в борьбе за сварадж. Ганди принял активное участие в

халифатском движении индийских мусульман [40]. Он не раз выступал на

мусульманских митингах, организованных халифатистами, и присутствовал на

конференции в Дели (1918 г.), где в последний раз совместно выступили против

английской колониальной политики Джинна, руководитель левого крыла

Мусульманской лиги и Комитета халифатистов Мохаммад Али, руководитель

мусульман-конгрессистов Абул Калам Азад и Ганди. По предложению Ганди

халифатисты приняли его тактику массового гражданского несотрудничества.

Однако Джинна с самого начала был против массовых кампаний за сварадж,

считая, что они препятствуют осуществлению реформ, в которых он видел в то

время единственный путь к самоуправлению. Он отошел от ИНК и фактически

отказался признать духовное лидерство Ганди. После прекращения в 1922 г.

первой кампании гражданского неповиновения от Ганди отошли и халифатисты, и

радикальные мусульманские лидеры во главе с Мохаммадом Али. Отныне в

сатьяграхах Ганди принимали участие только мусульмане-конгрессисты, и хотя до

конца 30-х годов они составляли большинство индийских мусульман, авторитет

Ганди в глазах мусульманской общины в целом был значительно ослаблен. Ганди

не прекращал борьбу за индусско-мусульманское единство. Она составляла, как

уже говорилось, часть его конструктивной программы. Не раз он объявлял

голодовки, рисковал жизнью во имя осуществления этого единства. Он постоянно

демонстрировал свое уважение к исламу, к образу жизни мусульман. Но Ганди не

мог понять и принять главного: мусульманам было трудно осмыслить его

философское обоснование сатьяграхи, они искали свой путь развития, основанный

на культурных ценностях ислама, и стремились к такому свараджу, который

предоставлял бы им возможность для определенной обособленности, не только

религиозной, но и культурной и политической. Признание специфики отдельных

религиозных общин приходило в непримиримое противоречие со стремлением Ганди

к единству и сплочению всех индийцев, к принятию его принципов жизни и

борьбы, основанных все же прежде всего на индусской традиции. И это

противоречие привело его к полному неприятию самой идеи создания

мусульманского государства Пакистан, к отказу от какого бы то ни было

компромисса в вопросе о разделе Индии. До конца своих дней Ганди считал идею

создания Пакистана ошибочной, а Джинну, после того, как тот отказался

участвовать в общеиндийском движении за сварадж и стал бороться за отдельное

государство мусульман Индии, - маньяком. И в то же время он стремился понять,

что же лежит в основе общинного движения и идеи создания Пакистана. Недаром в

своей переписке с Джинной в 1944 г. по этому вопросу он требовал от него все

новых и новых доказательств необходимости решения мусульманской проблемы до

предоставления единой Индии независимости, философского обоснования идеи

Пакистана. Ганди не мог не признать, что в начале 40-х годов большая часть

мусульман пошла за Джинной, но он считал это следствием их отсталости,

неразвитости их политической культуры. Он верил, что стремление к единству

окажется сильнее различий между индусами и мусульманами, и это заблуждение

стоило ему жизни. Однако вернемся к событиям 20-30-х годов. Конструктивная

программа Ганди была органической частью его деятельности как вождя

индийского национально-освободительного движения. А вся его деятельность была

проникнута всепоглощающей страстью к свободе Индии и верой в силу

организованного народного действия. Однако, отдавая все силы борьбе за

гуманистические идеалы, Ганди считал, что цель не оправдывает средств ее

достижения и единственным истинным средством борьбы является отказ от

насилия. Идея ахимсы - непричинения зла живущему, положенная им в основу

своего мировоззрения еще в первый период его жизни, когда он был назван

Махатмой, легла в основу политической и социальной деятельности Ганди после

признания его в самой Индии и за ее пределами народным вождем. Вся его жизнь,

по словам Дж. Неру, была внутренней борьбой между "принципом ненасилия",

который стал для него источником жизненной силы, смыслом существования, и

движением за свободу Индии [41]. К этому глубокому определению следует

добавить: не только внутрен ней борьбой, но и органическим единством

ненасилия и свободы. "Ахимса для меня не просто теория. Это истина,

основанная на огромном опыте" , - писал Ганди. Будучи внутренне убежден в

необходимости массовой борьбы за независимость Индии и возглавив эту борьбу,

Ганди в то же время постоянно подчеркивал, что "своей силой массы обязаны

исключительно ахимсе, какой бы несовершенной и недостаточной ни была ее

практика" [42]. Для Ганди как вождя национально-освободительного движения

главным было всегда то, что борьба за сварадж может быть основана только на

ненасилии: "Достижение свараджа - это преодоление всех трудностей. Ненасилие,

или, вернее, люди, придерживающиеся ненасилия, должны пройти это испытание. И

они должны найти наилучшие методы, чтобы вести борьбу, несмотря на окружающую

их атмосферу насилия" [43]. Только поняв это внутреннее убеждение Ганди, его

кредо - цель не оправдывает средств, можно объяснить, почему, потратив

огромные силы на то, чтобы поднять массы на борьбу, он считал возможным

приостановить массовую кампанию ресотрудничества, если разбуженные им массы

где-то совершали акт насилия. Так было во время первой всеиндийской

сатьяграхи (1919-1922 гг.), когда ее участники в местечке Чаури-Чаура сожгли

полицейский участок. Так было и во время второй возглавленной им кампании за

сварадж 1930 г. Начиная вторую сатьяграху во имя свараджа в 1930 г., Ганди

писал: "Британская империя была зачата в условиях аморальности, поскольку она

была создана для усиления эксплуатации индийских ресурсов... Страницы

истории, написанные англичанами, убедительно свидетельствуют, что для

достижения цели они не считали никакое мошенничество чрезмерным, никакое

насилие слишком страшным" [44]. Сатьяграха 1930 г. началась получившим

широкий резонанс в Индии и за ее пределами соляным походом Ганди,

продемонстрировавшим силу его воздействия на индийские массы. Вместе с 78

своими сторонниками он отправился на берег моря в местечко Данди варить соль

в знак протеста против соляной монополии англичан, убеждая массы своим личным

примером в необходимости активного, но ненасильственного гражданского

неповиновения английским властям. Десятки тысяч людей последовали за ним.

Биограф Ганди Луи Фишер сказал, что Ганди сделал две вещи в 1930 г.: он

заставил англичан понять, что они жестоко порабощали Индию, и он убедил

индийцев в том, что, подняв головы и выпрямив спины, они сбросят со своих

плеч ярмо рабства. Англичане били индийцев палками и расстреливали их.

Индийцы не мстили, не жаловались и не отступали. Это сделало англичан

бессильными, а индийцев непобедимыми [45]. Ганди поднял на борьбу всю Индию.

Когда же в разных частях страны начались массовые выступления с применением

силы, а англичане, поняв, какую грозную опасность представляет для их

господства в Индии Ганди, пошли на переговоры с ним, он вновь приостановил

кампанию и согласился принять участие в конференции "Круглого стола" в

Лондоне (1931 г.). Вскоре после того, как Ганди, не добившись успеха,

вернулся в Индию, кампания неповиновения возобновилась. Однако английское

правительство не проявляло желания идти на какие бы то ни было уступки. Свыше

100 тыс. членов Конгресса были арестованы в январе 1932 г., был посажен в

тюрьму и Ганди. Там он несколько раз объявлял голодовку (против принятия

правительством общинного решения, против неприкасаемости). Когда по Индии

распространилась весть о том, что жизнь Ганди находится в опасности, кампания

была прекращена. Ганди выпустили из тюрьмы, Чувствуя, что теряет контроль

над массовым движением, Ганди решил в мае 1933 г. приостановить всеобщую

сатьяграху, а с 1 августа 1933 г. начать индивидуальную сатьяграху. Он опять

был арестован. Сотни конгрессистов последовали за ним в тюрьму. Ганди

выпустили из тюрьмы в 1934 г., когда в ожидании опубликования нового акта об

управлении Индией он принял решение прекратить сатьяграху. Он вышел из ИНК и

призвал своих последователей отдать все силы выполнению конструктивной

программы: домашнему ткачеству, движению за индусско-мусульманское единство,

отмене института неприкасаемых. В жизни Ганди были периоды, когда от отходил

от непосредственного руководства деятельностью ИНК. Так было после

прекращения первой кампании гражданского неповиновения в 20-х годах. Так было

и во второй половине 30-х годов. С одной стороны, многие лидеры ИНК теряли

веру в эффективность методов ненасилия, с другой стороны, Ганди не одобрял

участия ИНК в органах самоуправления, создававшихся англичанами. Но он всегда

оставался духовным вождем индийского национально-освободительного движения.

ПОБЕДА И ТРАГЕДИЯ ГАНДИ Когда началась вторая мировая война, Ганди, следуя

своему учению о ненасилии, не поддержал усилий Англии в войне, хотя искренне

сочувствовал борьбе с фашизмом. В 1942 г. Ганди объявил, что наступил

решающий этап борьбы за полную независимость Индии. "Я убежден , - писал он,

- наступило время полного отделения Индии от Англии. Окончательный и

немедленный организованный уход Британии из Индии стал, наконец,

реальностью... Я требую бескровного конца противоестественного господства и

наступления новой эры" [46]. Одновременно Ганди выдвинул лозунг "Прочь из

Индии!'", поддержанный ИНК на заседании его Рабочего комитета. В августе 1942

г. Всеиндийский комитет ИНК принял резолюцию о немедленном предоставлении

Индии независимости и начале под руководством Ганди кампании несотрудничества

с властями за удовлетворение этого требования. Приветствуя принятие

Всеиндийским комитетом ИНК резолюции о бескромпромиссной борьбе за

немедленное предоставление Индии независимости, Ганди произнес исторические

слова: " Действуй или умри ". Конгресс был объявлен вне закона, но

остановить массовое движение протеста было уже нельзя. Вся страна была

охвачена революционным брожением. Имя Ганди стало символом самоотверженности

и жертвенности во имя независимости. Хотя революционная борьба далеко не

всегда шла в русле сатьяграхи и ненасилия, Ганди не терял связи с массами. Он

не только поддержал восстание моряков в феврале 1946 г., проходившее под

тремя флагами: Конгресса, Мусульманской лиги и Коммунистической партии, но и

выступил в качестве одного из посредников в переговорах между восставшими и

англоиндийскими властями. В период подготовки к провозглашению независимости

Индии, когда борьба между Конгрессом и сторонниками Пакистана достигла

апогея, Ганди отдавал все силы для прекращения братоубийственной индусско-

мусульманской резни. В августе 1946 г. он находился в Калькутте, где четыре

дня длилось кровавое побоище. Рискуя жизнью, Ганди совершил миротворческую

поездку по окрестным деревням и Бихару, куда перекинулось пламя индусско-

мусульманских погромов. Кое-где ему удалось приостановить кровавые

столкновения, но завоевать на свою сторону большинство мусульман он не смог,

они шли за Джинной и готовы были умереть за Пакистан. Для Ганди это означало

крушение его идеи индусско-мусульманского единства. По предложению нового

вице-короля Индии лорда Маунтбэттена он прервал поездку во имя индусско-

мусульманского единства и прибыл в Дели для обсуждения вопроса о

предоставлении Индии независимости. Во время переговоров Ганди еще упорно

противился разделу страны, но повернуть вспять ход истории было невозможно.

Политический реализм Ганди взял верх над его мировоззренческой позицией в

вопросе о единстве Индии. На сессии Всеиндийского комитета Конгресса он

присоединился к его большинству, проголосовавшему за план Маунтбэттена о

передаче власти двум независимым государствам - Индии и Пакистану. Первое

правительство Индии при прямой поддержке Ганди возглавил Джавахарлал Неру.

Ачариа Крипалани, бывший в то время председателем ИНК, назвал Ганди "Отцом

нашей нации" , а Джавахарлал Неру в "Послании к нации" по случаю

провозглашения независимости Индии 15 августа 1947 г. писал о Ганди: "В этот

день мы обращаемся мысленно прежде всего к архитектору нашей свободы, Отцу

нашей нации, который воплотил древний дух Индии, поднял факел свободы и

осветил окружавшую нас темноту. Мы часто были его неверными последователями и

нарушали его заветы. Но не только мы, все последующие поколения будут помнить

эти заветы и запечатлеют в своих сердцах облик этого великого сына Индии,

возвышенного в своей вере, силе, мужестве и скромности, и мы никогда не

позволим загасить факел свободы, как бы ни были сильны штормовые ветры и

бури" [47]. Ганди провел 15 августа 1947 г. в Калькутте, отметив

провозглашение независимости постом и молитвой, скорбя о разделе Индии и тех

страшных жертвах, которые его сопровождали. Он объявил, что не сможет

участвовать в официальной церемонии провозглашения независимости и должен

остаться в Калькутте с тем, чтобы добиться установления общинного мира в

городе, не раз бывшем свидетелем страшных индусско-мусульманских погромов.

Это была нелегкая миссия. Ганди объявил пятнадцатую в своей жизни и первую в

независимой Индии голодовку и прекратил ее только тогда, когда представители

всех проживающих в городе религиозных общин поклялись у постели ослабевшего

от голода Ганди не допускать больше в Бенгалии религиозных волнений.

Действительно, с этого дня в Бенгалии в течение многих месяцев было спокойно,

в то время как в Пенджабе и некоторых других провинциях Индии происходили

индусско-мусульманские побоища. После установления мира в Калькутте Ганди

счел необходимым отправиться в Пенджаб. Был сентябрь 1947 г. В дороге Ганди

узнал, что Дели тоже охвачен религиозно-общинными волнениями. Он решил, что

его место там, где еще можно остановить кровопролитие. Однако здесь ему

пришлось с горечью убедиться, что его слово, поднявшее на борьбу миллионы

индийцев, далеко не всегда доходит до сознания людей, ослепленных общинной

враждой. И тогда он вновь обратился к голодовке. На пятый ее день стало ясно,

что жизнь Ганди в опасности. Сотни представителей индусской, сикхской,

мусульманской, христианской и иудейской общин, индусской шовинистической

организации Раштрия севак сангх, участвовавшей в погромах, официальный

представитель Пакистана, председатель первого учредительного собрания Индии

Прасад, глава правительства Дж. Неру, лидер мусульман - членов ИНК Абул Калам

Азад пришли к обессилевшему от голодовки Ганди, поклялись установить мир

между общинами и гарантировали письменно обязательство защищать жизнь,

собственность и веру мусульманского меньшинства, вернуть занятые индусами

мечети и обеспечить безопасность деловой активности мусульман-

предпринимателей. Ганди прекращает голодовку. Однако это вызывает

недовольство тех, кто стремится раздуть в независимой Индии пламя

коммунализма. Раздел оставил глубокий след в сознании индийцев. Власть Ганди

над ними уже не беспредельна. Тем не менее люди по-прежнему собирались у дома

Ганди, чтобы послушать своего учителя. А он говорил им, что во имя жизни на

Земле во всем мире, и прежде всего в самой Индии, должен победить здравый

смысл. Независимая Индия должна освободиться от порождающей насилие

нетерпимости друг к другу представителей различных религиозных общин и

этнических групп, а в отношениях между государствами, как и в отношениях

между людьми, должен воцариться принцип взаимоуважения; великие державы

должны разоружаться, дабы избежать страшных катастроф, общечеловеческие

ценности и ненасилие должны править миром. Это были пророческие идеи,

глубокий смысл которых начал доходить до сознания людей только на рубеже XXI

столетия. Ганди не дожил до этого. В те трудные для страны месяцы конца 1947

- начала 1948 г. Ганди постоянно подвергался смертельной опасности. 30 января

1948 г. он, как обычно, отправился на вечернюю молитву. Его ждало около 500

молящихся. Когда он подходил к маленькой деревянной скамейке, на которой

обычно сидел во время молитвы, он улыбнулся, вскинул руки и соединил ладони

для традиционного приветствия благословения. В этот момент к нему бросился

член Раштрия севак сангх Натурам Годсе и три раза выстрелил в него в упор.

Улыбка медленно сошла с лица Ганди, руки упали, "О Боже" - прошептал он, и

его не стало. Погребальная церемония состоялась в Раджгате близ Дели, у вод

святой Джамны. Свыше миллиона людей стояли на солнце. В нескольких сотнях

шагов от реки был разложен погребальный костер. На тонких бревнах сандалового

дерева, осыпанных ладаном, лежало тело Ганди, головой к северу. В четыре

часа сорок пять минут после полудня сын Ганди Рамдас зажег погребальный

костер. Языки пламени слились в один огненный столб. Тело Ганди превратилось

в золу и пепел. Это была его последняя жертва на алтарь свободы и единства

Индии. Известие о смерти Ганди мгновенно облетело весь мир. Он был простым

гражданином своей страны, лишенным богатств, всякой собственности, титулов,

официальных постов, академических званий. И тем не менее главы правительств

всех государств, за исключением сталинского режима СССР, папа римский,

архиепископ кентерберийский, далай-лама Тибета и сотни других религиозных и

политических деятелей прислали свои соболезнования. Его память почтил Совет

Безопасности ООН; флаги ООН были приспущены. Прах Ганди покоится в мемориале

в Раджкоте. Каждый год в день его рождения 2 октября на площади перед

мемориалом собираются с ручными прялками его соотечественники - члены ИНК,

старые соратники, молодежь, официальные лица, нередко президент или премьер и

в течение всей поминальной церемонии занимаются домашним ткачеством. Сюда, к

мемориалу Ганди, чтобы почтить его память, приходят гости Индии,

представители иностранных государств. Жизнь Ганди закончилась его великой

победой - завоеванием независимости Индии - и одновременно его трагическим

поражением - ограниченностью влияния его миссии ненасилия на людей не только

во всем мире, но и в его Индии, невозможностью решить с помощью своего учения

религиозно-общинную, религиозно-этнические и кастовые проблемы не только в

условиях колониальной Индии, но и в Индии, прошедшей ныне более 40 лет по

пути независимости. Учение Ганди составляет неотъемлемую часть политической

культуры современной Индии. Многие его идеи находят отражение в ее

официальной идеологии. Выступая в печати и по радио в связи с празднованием

столетнего юбилея со дня рождения Махатмы,Индира Ганди, в то время премьер-

министр Индии, говорила: "Махатму Ганди будут помнить как пророка и

революционера... Сейчас, оглядываясь на прошедшие полвека, мы лучше понимаем

влияние личности и учения Гандиджи, хотя полностью оценить его мы еще не в

состоянии. Мы слишком близки к нему и находимся на переходном этапе. Должны

пройти десятилетия, прежде чем мы сможем полностью оценить все то, что он

сделал для Индии и для всего человечества" [48]. К идеям Ганди обращаются

для обоснования официальной концепции "индийского социализма". На традиции

ненасилия ссылаются во внешнеполитических соглашениях, в том числе в

Делийской резолюции, подписанной М. Горбачевым и Р. Ганди. После завоевания

Индией независимости здесь получили распространение социальные и политические

движения под сформулированными Ганди лозунгами всеобщего благоденствия -

сарводайя - и ненасилия. В 50-е годы это была возглавленная ближайшим

соратником Ганди В. Бхаве кампания против кастовых и классовых различий,

коммунализма, за принцип бхудан - добровольное дарение земли малоимущим и

неимущим крестьянам, а в середине 70-х годов - движение сарводайя под

руководством Дж.Нараяна. Нараян выступал за соединение гандизма с

социализмом и выдвинул лозунг "тотальной революции", основанной на ненасилии.

Возглавленные им волнения в. штатах Гуджарат и Бихар побудили правительство

выступить против его трактовки учения Ганди и его действий. В 80-е годы

сколько-нибудь значительных движений под гандистскими лозунгами в Индии не

было. В то же время борьба за власть в стране побудила Раджива Ганди и других

руководителей ИНК популяризировать идею о том, что именно их партия является

главным наследником учения Ганди о ненасилии. Сегодня к разработке идей

ненасильственной революции, ненасилия в политике, межнациональных,

межгосударственных и социальных отношениях обращается все большее число

политических деятелей, публицистов и ученых. Однако о Ганди, как ни странно,

вспоминают не так уж часто. А между тем, может быть, обращение к его учению и

его жизни позволило бы нам понять, почему ненасилие, оказавшееся столь

действенным при завоевании независимости Индии, зачастую так малоэффективно

сегодня в самой Индии, в ряде других стран и на международной арене.

Обращаясь к памяти Ганди в день столетнего юбилея ИНК, видный индийский

мыслитель и политический деятель, один из президентов независимой Индии

С.Радхакришнан сказал: "Хотя Ганди внес огромный вклада возрождение нашего

народа, в возрождение его интеллектуальных и моральных возможностей, так

долго подавлявшихся вследствие порабощения, хотя он в течение более чем

одного поколения возглавлял и контролировал национально-освободительное

движение, история которого хранит много священных воспоминаний и

самопожертвований, наше национальное возрождение не главная и не высшая суть

его великой деятельности" [49]. По мнению Радхакришнана, она имеет

общечеловеческую значимость. Так в чем же сила Ганди, в чем состоял глубокий

смысл жизни Махатмы, в чем его историческая роль?

СМЫСЛ ЖИЗНИ Сам Ганди считал, что смысл его жизни заключается в служении

истине. Именно в нем видел он свою миссию. Об этом же говорили и его

современники. По словам Радхакришнана, "Ганди останется в истории как великий

пророк Истины и Любви при решении всех национальных и международных

конфликтов. Ясно и смело сказал он нам, что современное общество, раздираемое

кровавыми конфликтами, - это не то общество, которое должно существовать. Мы

должны построить общество, основанное на мире, и мы не сможем этого сделать,

пока не обеспечим для этого истинную моральную основу" [50]. Ганди всю свою

жизнь исходил из того, что истину, в конечном счете, указует Бог, но он

отнюдь не считал, что служение истине должно заключаться в отказе от решения

мирских проблем во имя слияния с Богом и вечного блаженства в потустороннем

мире. Его служение истине носило сугубо земной характер. Истина для него

заключалась именно в том, что она открывала путь к обеспечению человеческой

жизни на Земле. Человека же он никогда не воспринимал в отрыве от природы и

общества. Человек, по его глубокому убеждению, мог жить полной жизнью, только

если он не причинял зла ничему сущему на Земле, в гармонии с природой и

только в свободном обществе. Его родина была в зависимости от Англии,

порабощена ею, поэтому для него борьба за истину была неотделима от борьбы за

свободу - "Хинд сварадж" . Служа истине, считал Ганди, человек должен прежде

всего победить в себе психологию раба, воспитанную веками угнетения и

насилия, а для этого он должен освободиться от страха за свою жизнь, за свои

земные блага. Бесстрашие должно стать основой новой морали, был глубоко

убежден Ганди, только бесстрашие может принести индийцам в борьбе за сварадж

желанную победу. Бесстрашие, в понимании Ганди, должно было быть не только

физическим, но прежде всего нравственным. С насилием нельзя бороться

насилием, оно порождает лишь новые кровавые конфликты. Следовать путем

ненасилия значит проявлять бесстрашие. Только подлинно бесстрашный человек

может противопоставить грубой физической силе силу духа. И в конечном счете

ведь не сила оружия, а сила духа принесла индийцам желанное освобождение от

британского господства. Бесстрашие включает жертвенность. Бесстрашный

человек готов пойти на любые жертвы, но Ганди призывал не к жертвам во имя

абстрактного блаженства, а к жертвам во имя конкретных земных целей.

Голодовки Ганди были именно такими жертвами. Он считал, что бороться за

истину должен каждый человек, но изменить существующие недостойные человека

условия может только организованная борьба народных масс. И в этом была сила

Ганди. Поднять массы на борьбу, научить их упорству в истине, привести их

путем ненасилия к цели - в этом видел он свою миссию. Но он был глубоко

убежден в том, что право повести массы имеет только тот, кто действует личным

примером. Поэтому для него его голодовки имели нравственное значение, да они

действительно оказывали влияние и на английские власти, к которым были

обращены его требования, и на массы людей, которые объединялись во время

кампаний ненасильственного гражданского неповиновения независимо от своею

имущественного и социального положения, кастовых и религиозных различий (хотя

влияния последних на политическую борьбу Ганди, как мы видели, так и не смог

преодолеть). Ганди обладал огромной нравственной силой. Он мог не только

поднять народ на борьбу, но и приостановить движение тогда, когда на насилие

народ начинал отвечать насилием. Конечно, далеко не во всех случаях ему это

удавалось, но сегодня нужно задуматься над тем, когда борьба индийцев за

сварадж была более эффективной - в тех случаях, когда они шли путем

организованного ненасильственного движения или когда в отдельных местах

вспыхивали восстания, сопровождавшиеся актами насилия? Придавая большое

значение соблюдению принципов ненасилия, Ганди в то же время всегда возражал

против понимания сатьяграхи как пассивного сопротивления. (Когда же он сам

употреблял по-английски термин "пассивный", то вкладывал в него понятие

ненасильственный.) По его словам, он призывал к активной борьбе, где нет

места покорности. "Ненасилие, которое я проповедую, - это активное ненасилие

сильных" , - писал Ганди. Он полагал, что ненасилие не только условие борьбы,

но и лучшая форма организации масс. Именно в этом он видел его преимущество

над политическим террором, которым увлекалась в 20-30-х годах часть

революционно настроенной молодежи Индии, в этом он прямо противопоставлял

свое учение марксизму. Ганди не раз писал, что, может быть, является большим

революционером, чем многие из тех, кто претендует на это звание, но

проповедует ненасильственную революцию, потому что каждый акт народного

насилия губителен для народного прогресса [51]. Он считал себя

революционером, поскольку стремился коренным образом изменить жизнь в

интересах самых угнетенных и обездоленных, но в то же время подчеркивал, что

эти изменения исключают насилие не только над меньшинством, но и над

отдельной личностью. Всю свою жизнь Ганди стремился к социальной

справедливости. Еще в начале политической деятельности его привлекла

антиэксплуататорская направленность социалистических идей и первой революции

1905 г. в России. После Октябрьской революции в России он писал: "Идеал

большевиков подкреплен чистейшим самопожертвованием бесчисленного множества

мужчин и женщин, которые ради него отдали жизнь. Идеал, который освящен

самопожертвованием таких великих душ, как Ленин, не может быть напрасным"

[52]. Ганди не отрицал близости многих своих идеалов идеалам социализма.

Основное различие между своим учением и социализмом он видел не в цели, а в

средствах. Признавая самоотверженность многих индийских коммунистов в борьбе

за свободу, он в то же время обвинял их в том, что они стремятся "пересадить"

в Индию не оправдавший себя русский опыт - социализм "сталинского типа".

"Социализм - прекрасное слово, и, насколько мне известно, при социализме все

члены общества равны... Такой социализм чист, как кристалл. Он требует, таким

образом, кристально чистых средств для своего установления. Нечистые средства

приводят к нечистому концу , - писал Ганди в 1947 г. - По моим сведениям, в

мире нет ни одной истинно социалистической страны" [53]. Большевизм был для

Ганди неприемлем, потому что стремился насадить социалистические идеалы с

помощью насилия и классовой борьбы. Такой социализм, по глубокому убеждению

Ганди, был нежизнеспособным. Ганди нередко противопоставлял свою

ненасильственную революцию большевистской революции, основанной на насилии, и

всей практике претворения в жизнь социалистических идеалов в СССР. Однако,

осуждая насилие большевиков и прежде всего сталинского режима, постоянно

подчеркивая, что с помощью насилия нельзя покончить с несправедливостью,

враждой людей и народов, он в то же время видел в России в 40-е, как и в 20-е

годы, страну, защищающую интересы обездоленных. Во время войны с фашизмом он

поднял свой голос в защиту СССР. "Если Россия будет побеждена , - писал он, -

кто же тогда на свете останется у бедняков? Нельзя, чтобы Россию победили"

[54] В течение долгой жизни Ганди его общественные взгляды подвергались

определенным изменениям. Ганди, как уже говорилось, не был теоретиком. Тем не

менее в письмах, статьях, памфлетах и книгах он четко формулировал свои

идеалы. Важнейшими его работами были "Хинд сварадж","Сатьяграха в Южной

Африке", "История моего эксперимента с Истиной" ("Моя жизнь"),

"Конструктивная программа", "Беседы о Гите". Первая работа была издана в

Индии в 1910 г. и тут же запрещена английскими властями; последние написаны

на закате жизни. Если в начале 20-х годов он идеализировал натуральные формы

производства средневековой Индии, то в 30-е годы стал обращать все больше

внимания на необходимость сочетания защиту мелкого предпринимательства с

развитием крупного национального капиталистического предпринимательства через

государственный сектор, который бы ограничивал национальный капитализм и

направлял его. "Моя политика не антикапиталистическая , - не раз говорил он.

- Идея заключается в том, чтобы взять у капиталистов долю рабочего" [55].

Однако, отказавшись от идеализации натурального хозяйства, Ганди продолжал

осуждать эксплуататорский характер капиталистической системы. Он признал

необходимость развития машинной индустрии, но по-прежнему был против

подчинения человека машине. Не отрицая наличия конфликта между интересами

труда и капитала, Ганди в то же время полагал, что "этот конфликт может быть

разрешен, если каждый будет выполнять свой долг" . Ганди считал, что

капитализм, существующий на Западе и развивающийся в его собственной стране,

несовместим с подлинным свараджем и не может иметь будущего в Индии, но это

вовсе не означает, что должно быть уничтожено свободное предпринимательство.

Капиталисты не только участвуют в борьбе за сварадж, но и остаются одной из

ведущих общественных сил независимой Индии. "Капитализм нежизнен , - писал

он, - но не капиталисты, которые поддаются изменениям" [56]. Это его

высказывание, как и многие другие, подобные ему, определялось вовсе не тем,

что он был идеологом буржуазии, как долгое время утверждалось во многих

работах советских историков. Такая позиция вытекала из общих моральных

установок Ганди. Он всегда воевал со злом, но никогда не призывал к

физическому уничтожению носителей зла. На них он считал возможным

воздействовать нравственными средствами. Ганди несомненно отдавал себе отчет

в том, что люди не равны между собой не только по своему социальному и

имущественному положению, но и по своим умственным и нравственным данным, и

не раз говорил об этом. Тем не менее в течение всей жизни ему были присущи и

уравнительные идеалы, и, быть может, главным средством для их осуществления

он считал самоограничение - брахмачария, которому следовал всю жизнь.

Ликвидации разрыва между богатством и бедностью должна была служить защита

трудовой собственности и мелкого производителя от государства, а также от

помещиков и капиталистов путем нравственного усовершенствования последних и

их добровольного самоограничения. Ганди были присущи и коллективистские

представления, которые нашли отражение в поддержке им кооперативных форм

собственности. По существу, его учение о всеобщем благе или всеобщем

возрождении - сарводайя - исходило из необходимости гармоничного сочетания

частной (в идеале только трудовой), государственной и кооперативной

собственности. Идеи Ганди оказали большое влияние на формирование социально-

экономической концепции "национального социализма" Дж. Неру, но между ними

имелись и существенные различия. Сам Неру говорил, что основу его концепции

составляли идеи синтеза элементов капитализма и социализма, это была

концепция "третьего пути" развития; учение же Ганди в значительно большей

степени было проникнуто поисками альтернативы капитализму и социализму, и

поэтому оно рассматривается многими в современной Индии в качестве одного из

вариантов все более популярного в странах Востока альтернативного развития.

Политические идеалы Ганди оформились, в основном, во второй период его жизни.

Он полагал, что Индия нуждается в отличных от политических институтов Запада

новых формах правления, в основе которых должны лежать традиционные институты

общинного самоуправления - панчаяты. В идеале армия и полиция должны состоять

из добровольцев, а порядок и законность обеспечиваться властью большинства,

придерживающегося принципов ненасилия. Тем не менее Ганди признавал, что до

тех пор, пока не будет усовершенствована сама природа человека и не изменится

мировой порядок, в независимой Индии будут и солдаты, и полицейские. Главным

же он считал то, что в независимой Индии государство будет защищать равно

интересы всех своих граждан, независимо от их социального статуса,

религиозной, кастовой, этнической принадлежности. Индия его мечты должна была

оставаться многообразной и стать единой. Ганди всегда подчеркивал, что его

мировоззрение основано на индийских ценностях, индийской цивилизации и что

нельзя механически переносить в Индию социально-экономические, политические и

этические институты народов и стран, принадлежащих к другим цивилизациям,

другим культурам. Все религиозно-философское обоснование социальной и

политической программ Ганди, как показано выше, основывалось на традиционных

индусских образах - сатьяграха, ахимса, брахмачария, сарводайя. В то же время

на его учении лежала определенная печать секуляризма, вытекающая из

традиционной индусской терпимости и его представления о единой сущности всех

религий. Говоря о принципах индуизма, он неизменно подчеркивал, что они

созвучны многим принципам других религий. Он утверждал, что в каждой религии

по своему интерпретируются общечеловеческие ценности, что существует "общая

основа всех религий" и "универсальная и абсолютная Истина" , которая выше

"ограниченности отдельных верований и религиозных систем" [57] . Придавая

первостепенное значение общечеловеческим ценностям, Ганди в то же время

создал, по существу, прагматическую религию, которая служила вполне

конкретным политическим и социальным целям. Было бы неправильным утверждать,

что между прагматической религией, служащей решению социальных и политических

проблем его родины, и его поисками присущих миру в целом высших истин лежало

неопреодолимое противоречие. Напротив, они как бы дополняли друг друга.

Судьбы народов Индии были для него неотделимы от общечеловеческих судеб, а в

индийской культуре он находал отражение общечеловеческих ценностей. Только

духовное совершенствование, считал Ганди, может помочь как можно большему

числу людей, осознать необходимость ненасилия и только это осознание может

положить конец насилию над природой, войнам и конфликтам между народами. В

книге 30-х годов Ганди так характеризовал смысл своей деятельности: "Я не

учил ничему новому... Слова "правда" и "ненасилие" столь же древние, как

горы. Все, что я сделал - я постарался воплотить в жизнь оба понятия эти

столь широко, как это было в моих силах". "Я просто попытался собственным

путем применить вечные истины к нашей повседневной жизни и нашим проблемам"

[58] . И в то же время Ганди сам постоянно подчеркивал общечеловеческую

значимость своего учения. Еще в 1925 г. в "Письме к американскому другу" от

утверждал: "Я могу сказать без высокомерия и с должной скромностью, что мои

заветы и мой метод действительно относятся в своей основе ко всему миру"

[59]. А в 1937 г. в письме к другому европейскому корреспонденту писал: "У

меня нет иного послания, кроме того, что ни для одного народа на Земле, ни

для всего человечества в целом нет иного избавления, кроме Истины и ненасилия

во всех областях жизни без исключения" [60]. В последние годы жизни Ганди

все чаще задумывался над международными проблемами. По его глубокому

убеждению, избежать мировой катастрофы можно только в том случае, если

отношения между народами будут строиться на принципах ненасилия. Вторая

мировая война только закончилась, началась "холодная война" между великими

державами, в разных концах земного шара вспыхивали новые конфликты, а Ганди

призывал к разоружению как к первому шагу по пути ненасилия и верил, что

человеческая мудрость побудит все народы и их правителей стать в конце концов

на этот путь. "Моя жизнь - это и есть мои заветы людям" , - сказал о себе

Махатма Ганди. Всю свою жизнь он стремился доказать, что к насилию нельзя

прибегать даже во имя самых высоких идеалов, а поднять массы на

организованную ненасильственную борьбу за эти идеалы можно только следуя их

духовным традициям и признавая в то же время приоритет общечеловеческих

ценностей перед социальными, классовыми и национальными интересами. Следуя по

этому пути. он добился свободы для своей страны и оставил заветы грядущим

поколениям. И в этом глубокий смысл его жизни.

Страницы: 1, 2