1. Психологическая природа виктимного поведения
1.1 Виктимология и ее основные категории и понятия в отечественной и зарубежной науке
1.2 Понятие и классификация виктимности
1.3 Понятие жертвы преступления
2. Цвет в жизни человека
2.1 Цветовая символика и психодиагностика
2.2 Этапы развития цветовой символики
Вывод
3. Эмпирическое исследование цветового профиля лиц и виктимного поведения
3.1 Организация и методика исследования
Вывод
Заключение
Список использованных источников
Приложения

Введение
Социально-экономические и политические преобразования, продолжающиеся в нашей стране на протяжении последних 20 лет, привели к увеличению общей социальной виктмизации и криминализации населения (Ривман Д.В., 2000; Мудрик А.В., 1997; Сафиуллин Н.Х., 1995; Антонян Ю.М., 1990; Полубинский В.И., 2001; Репецкая А.Л., 1994; Рыбальская В.Я., 1994 и т.д.). Учитывая, что для многих потерпевших то обстоятельство, что они стали жертвой преступления, не является случайным, а подготовлено их поведением, личностными особенностями (в том числе и связанными с возрастом), условиями воспитания и жизненным опытом, то есть, детерминировано наличием определенных виктимных предрасположенностей, становится необходимым рассмотрение виктимного поведения жертвы.

Результаты анализа различных подходов к пониманию виктимности (Л.В. Франк 1971г; В.И. Полубинский 1977, 1979, 1980; В.П. Коновалов 1982; В.Я. Рыбальская 1983, 1984; Ситковский А.Л. 1998; Д.В. Ривман, В.С. Устинов 1998, 2000; А.В. Туляков 2000 и т.д.) позволили выявить несогласованность в определении основных виктимологических терминов и понятий. Классификация различных вариантов виктимности приводит к пониманию наличия как общей виктимности (К. Миядзава), зависящей от социальных ролевых и гендерных характеристик жертвы, так и специфической виктимности, реализующейся в установках, свойствах, атрибуциях личности.

В российской психологии крайне мало экспериментальных исследований по теме виктимного поведения личности, имеются лишь единичные работы, изучающие психологические особенности детей и подростков на судебно-психиатрическом материале (Бурелов Э.А., 1991; Морозова И.Г., 1992; Кузнецов И.В., 1994 Догадина М.А., Пережогин Л. О; Кудрявцев И.А., 1988; В.Л. Васильев, И.И. Мамайчук). Однако необходимость в таких исследованиях все более возрастает в практическом отношении (Гурьева В.А., 1991). До настоящего времени малоизученными оказались проблемы генезиса виктимного поведения, системы факторов, детерминирующих его возникновение, особенности проявления этих паттернов поведения у подростков, не ставших жертвой криминальной ситуации. Практически нет хоть сколько-нибудь удовлетворительного диагностического материала, позволяющего выявлять потенциальную виктимность человека. Также отсутствует разработанная система превентивных мероприятии, направленных на предотвращение реализации виктимного потенциала в виде ригидных паттернов виктимного поведения.

Понимая распространенность явления виктимной деформации личности, важность его изучения для решения задач прикладной психологии, криминологии, разработки вопросов профилактики, мы предприняли данное исследование, нацеленное на построение цветового профиля жертвы.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Актуальность темы исследования. Актуальность исследования обусловлена рядом обстоятельств. Прежде всего, она определяется социальной и практической значимостью вопросов гуманизации общества, решения задач формирования здоровой, активно созидающей и социально адаптированной личности, а так же возросшей потребностью виктимологической профилактики и коррекции. Так в последние годы проблема насилия подвергается глубокому междисциплинарному анализу, связанному с исследованием культуры насилия вообще, выявлением социополитических, культурных, психологических и биологических факторов, способствующих сохранению насилия и передачи его из поколения в поколение: становится необходимым рассмотрение второй стороны этого процесса - виктимного поведения жертвы.

Цель исследования - выявление цветового профиля лиц виктимного поведения.

Задачи:

1. Осуществить теоретический анализ существующих отечественных и зарубежных источников по изучаемой проблеме.

2. Выявить психологические особенности виктимного поведения жертвы

3. Провести эмпирическое исследование цветового профиля лиц и виктимного поведения.

4. Сформулировать выводы и практические рекомендации по данному исследованию.

Объект исследования - подросток.

Предмет исследования - воля и самооценка.

Гипотеза исследования - выбор серого цвета у подростков влияет на склонность к виктимному поведению.

Методологическая основа исследования:

Методологическую основу исследования составляют классические виктимологические концепции (Ганса фон Гентига и Бенджамина Мендельсона, Л.В. Франк, Д.В. Ривман, Б. Холыст, Е. Центров и В.И. Шиканов, В.И. Полубинский).

Методы исследования: на теоретическом уровне применялись следующие методы: анализ психологической литературы, обобщение, сравнение. На эмпирическом уровне - метод тестирования, реализованный в виде методики цветового теста Люшера и Андронникова.

Обработка данных производилась с использованием компьютерной статистической программы "Статистика 6.0".

Практическая и теоретическая значимость полученных результатов. Подтверждена значимость малоизученного в психологии фактора влияния цветового профиля лиц на виктимизацию подростка. Материалы исследования могут использоваться в образовательном процессе при подготовке психологов, в области практической психотерапии, психоконсультировании, превентивной работе.

Экспериментальная база исследования: Основную группу испытуемых составили подростки в составе 33 человека. Школы г. Минска (15-16 лет).

Структура и объем курсовой работы. Основными структурными элементами работы являются: введение, общая характеристика работы, глава 1 и 2 теоретическая, глава 3 эмпирическая, заключение, список использованных источников, приложения.

1. Психологическая природа виктимного поведения
1.1 Виктимология и ее основные категории и понятия в отечественной и зарубежной науке
Термин "виктимное поведение" возник в рамках криминальной виктимологии. Виктимология (viktima - жертва, logos - учение) в буквальном переводе означает "учение о жертве". Появившись изначально как элемент народного творчества, виктимология как научное направление начала складываться в 40-50-е гг. XX столетия.

Создание виктимологии связывается с именами Ганса фон Гентига (1888-1974) и Бенджамина Мендельсона (1900-1998). Время рождения виктимологии, очевидно, следует отнести к 1947-1948 гг., когда были опубликованы разработанные ими основные положения теории. В 1948 г. Гентиг опубликовал монографию "Преступник и его жертва". Исследование по социобиологии преступности", в которой он сформулировал и развил принципиальные положения виктимологии. Гентиг выделяет три категории понятий, составляющих предмет виктимологии: а) посягатель-жертва, б) латентная жертва, в) отношения между посягателем (причинителем вреда) и жертвой.

Преступника и потерпевшего он рассматривает как субъектов взаимодополняющего партнерства. В ряде случаев жертва формирует, воспитывает преступника и завершает его становление; она молчаливо соглашается стать жертвой; сотрудничает с преступником и провоцирует его [25, с.33].

Некоторые идеи и положения Г. Гентига получили свое дальнейшее развитие на психологическом уровне в работах швейцарского ученого Г. Элленбергера. Он более детально анализирует понятие "преступник-жертва", разные случаи, когда субъект может стать в зависимости от ситуации преступником или жертвой, последовательно - преступником, потом жертвой (и наоборот), одновременно - преступником и жертвой. Значительное место он отводит так называемой прирожденной жертве и патологическим состояниям, порождающим виктимологические ситуации.

Работы Г. Гентига стимулировали научный поиск других ученых. В 1958 г. М.Е. Вольфганг издал работу "Типы убийств", в которой, обобщив результаты многочисленных исследований, типизировал ситуации, складывающиеся при взаимодействии убийц с их жертвами. Пристальное внимание ученых вызвали и виктимологические аспекты таких преступлений, как мошенничество, разбойные нападения, истязания, хулиганство, изнасилования и некоторые другие.

В 1956 г.Г. Шульц ввел понятие преступления на почве личных отношений между преступником и жертвой. Между жертвой и преступником могут существовать различные связи - по степени их близости и интенсивности. Преступник и его жертва могут быть знакомы лишь заочно, они могут знать друг друга в лицо. Знакомство может быть "шапочным", основанным на проживании по соседству, по работе. Связь может возникнуть только непосредственно перед совершением преступления. Поверхностные социальные контакты могут перейти в более близкое знакомство, в дружбу. В данном подходе заложен принцип степени близости жертвы и преступника [13, с.122].

Длительное время, отвечая потребностям социальной практики, развивалось лишь криминальное направление виктимологии, представленное значительным количеством теоретических и методологических разработок отечественных и зарубежных авторов [22, с.112]. Однако в результате невозможности узкого рассмотрения явления виктимности возникла необходимость системного подхода к данному явлению в рамках междисциплинарного анализа. Таким образом, "виктимность" и "виктимное поведение лица" становятся предметом пристального внимания социологии, социальной психологии [20], психологии личности, психопатологии. На современном этапе изучение психологических аспектов виктимного поведения ведется на двух основных уровнях: как социальное явление и как индивидуальная психологическая характеристика лица с его виктимологической активностью.

Анализ развития учения о жертве показал, что в настоящий момент нет однозначной теоретической и операционной трактовки основных понятий и категорий виктимологии, что привело к необходимости исследования содержания понятия виктимности, жертвы, виктимного поведения и иных элементов понятийного аппарата общей теории виктимологии, с точки зрения их психологического содержания.

Л.В. Франк [22, с.112] рассматривает "виктимное поведение" через категорию виктимности, подчеркивая, что все типы виктимности существуют в двух формах: потенциальной и реализованной.

К основным понятиям виктимологии Л.В. Франк относил:

понятие виктимизации как процесс превращения человека в жертву преступления и как результат функционального воздействия преступности в целом на потерпевших, членов их семей, социальные группы и общности;

понятие виктимности как склонность становиться жертвой преступления в результате образа действий и социально-демографических характеристик личности;

понятие связи "преступник - потерпевший" как системы отношений между указанными субъектами в рамках криминогенной ситуации, оказывающей значительное влияние на развитие и генезис механизма преступного поведения.

Соответственно, основные функции виктимологии, по Л.В. Франку, это:

получение новой информации о причинах преступности;

получение информации о механизме преступного поведения с целью ее использования в процессе предупреждения преступлений;

получение информации о механизме взаимосвязей преступника и потерпевшего от преступления;

оценка истинного состояния преступности посредством анализа виктимизации;

использование виктимологической информации в процессе назначения наказания;

использование виктимологической информации для совершенствования процесса возмещения вреда потерпевшим от преступления [13, с.37].

В.И. Полубинский, приходит к выводу, "... что при определении виктимности конкретного человека, речь должна идти не о всякой его повышенной способности становиться жертвой, а лишь о такой, которая непосредственно связана с какими-либо особенностями личности и поведения самого пострадавшего, или с его специфическими взаимоотношениями с причинителями вреда." [16, с.32]. Противоположной точки зрения придерживается Д.В. Ривман, указавший, что существует "нормальная", "средняя" и "потенциальная" виктимность всех членов общества, обусловленная существованием в обществе преступности.

К базовым понятиям виктимологии (как общей, так и криминальной) относятся виктимность и виктимизация. Виктимность или виктимогенность - это приобретенные человеком физические, психические и социальные черты и признаки, которые способствуют его превращению в жертву (преступления, несчастного случая, деструктивного культа и т.д.). Виктимизация - процесс приобретения виктимности.

Виктимология разрабатывает методы диагностики виктимности личности, виктимогенности группы и микросоциума; содержание, формы и методы профилактики и реабилитации жертв; предлагает рекомендации по стратегии и тактике общества, государства, социальных институтов по отношению к различным категориям жертв. Виктимология, на основе исследования типов виктимных личностей и физических, психических и социальных отклонений в развитии людей, предлагает конкретные меры по коррекции соответствующих отклонений и по предотвращению негативных влияний на развитие личности.

Современная виктимология как специальная социологическая теория осуществляет комплексный анализ феномена жертвы, исходя из теоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере иных социальных дисциплин (криминологии, политологии, теории государственного управления, психологии, социальной работы, конфликтологии, социологии отклоняющегося поведения). Виктимология - одна из наук о человеке, которая изучает поведение, отклоняющееся от нормы безопасности [17, с.25]. При этом возможность реализации данных качеств во многом зависит от наличия конкретной ситуации. Таким образом, качества личности, составляющие виктимный потенциал, относительны, и объективизируются лишь как элементы системы "человек - среда" в контексте адаптационной реакции.

Б. Холыст вводит в научный оборот понятие "виктимогенного потенциала", включающего в себя состояние индивидуальной и групповой виктимизации в конкретный исторический момент, процесс виктимизации, виктимологическую стимуляцию, функциональный механизм соотношения "жертва-виновник преступления" [23, с.73]. Исследовав роль потерпевшего в генезисе убийства, Б. Холыст классифицировал потерпевших в зависимости от характера их поведения и наклонностей. К группе с "невиновным предрасположением" он отнес широкий круг лиц, которые становятся жертвами убийств из-за специфического профессионального (кассиры, водители такси, продавцы, сотрудники милиции и т.д.) или экономического положения, а также случайно встречаемых лиц, "подвернувшихся под руку" в благоприятных для преступления обстоятельствах [13, с.39].

Такие исследователи, как Е.Е. Центров и В.И. Шиканов, предлагают рассматривать виктимологию как частную криминалистическую теорию, как самостоятельное направление в криминалистической науке. По мнению В.И. Шиканова, "есть все основания утверждать, что работы криминологов в плане познания феномена предрасположенности определенных категорий граждан к тому, чтобы стать жертвой конкретного преступления, сами оказали активизирующее влияние на углубление и расширение исследований в области криминалистической виктимологии" [24, с.9].

По нашему мнению, в широком смысле слова виктимология представляет собой учение о человеке, поведение которого провоцирует опасные (кризисные) ситуации и повышает вероятность стать жертвой как преступления, так и некриминальных событий.

Мысль о том, что виктимология как одна из наук о человеке изучает поведение, отклоняющееся от нормы безопасности [11], имеет достаточное число сторонников среди обществоведов. В то же время уникальность виктимологии состоит в ее комплексном, синергетическом и сфокусированном подходе к изучению популяций и кризисных явлений, отдельные стороны которых исследуются в рамках конкретных социальных наук. Она осуществляет "сквозной" комплексный анализ феномена жертвы, исходя из теоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере разных социальных дисциплин (права, криминологии, политологии, теории государственного управления, психологии, конфликтологии, социологии). Однако различного рода опасные ситуации чаще всего возникают не сами по себе, а являются результатом преступного поведения конкретных лиц. Именно поэтому поведение жертвы изучается, как правило, в рамках наук юридического направления, в частности, криминологии.

1.2 Понятие и классификация виктимности
Виктимность, по мнению одного из авторов исследователей советского периода бывшего Союза Л.В. Франка, - это "повышенная способность человека" в силу его социальной роли и ряда физических и духовных качеств при определенных обстоятельствах "становиться потерпевшим".

В.П. Полубинский, развивая мысль Л.В. Франка, предлагает выделить четыре вида такой "способности": "индивидуальную", "видовую", "групповую" и "массовую". При этом под "индивидуальной" виктимностью подразумеваются свойства (социального, биофизического или психологического характера) отдельного индивида, способствующие при определенной жизненной ситуации созданию условий для совершения преступления с причинением ему определенного вреда.

"Видовая" виктимность, по мнению В.П. Полубинского, выражается в "предрасположенности" отдельных людей, становится в силу ряда обстоятельств жертвами определенных видов преступлений (например, грабежа, изнасилования и т.д.).

"Групповая" виктимность заключается в общей для определенных категорий людей, обладающих сходными социальными, демографическими, психологическими, биофизическими и иными качествами "повышенной способности", становится жертвами преступлений (инкассаторы, сторожа, таксисты и пр.).

"Массовая" же виктимность - объективно существующая возможность для определенной части людей в силу их субъективных качеств нести физический, моральный и материальный ущерб от преступлений.

При определении "виктимности", как видно из этих источников, решающим и единственным критерием учтена особенность жертвы. Однако индивид может оказаться потерпевшим не просто и чисто в силу своих "личностных" характеристик, а в силу сочетания или взаимосвязи их с другими факторами. Кроме того, состояние человека терминологически обозначено неудачно как "способность". Речь должна идти скорее о вероятности индивида оказаться при определенных объективных условиях в роли потерпевшего. С учетом этих замечаний в целом нужно согласиться с приведенными выше предложениями о роли познаний криминологической виктимности.

В литературе разделяют виктимность на два других главных вида: общая (зависящая от возраста, пола, рода занятий, социального статуса и т.д.) и специальная (зависящая от неустойчивости в психическом плане, особенности воли алкогольной интоксикации, особенностей воли и эмоциональной неустойчивости и др.). Как показывает некоторый анализ, при наслоении этих двух типов виктимности степень ее значительно возрастает.

Одним из перспективных направлений криминологической виктимологии является изучение видов (групп) преступлений. Такое изучение позволяет получить значительную информацию о виктимном поведении, установить факторы, обуславливающие повышенную виктимность, связать виктимное поведение с преступными, таким образом, способствуя разработке мер, направленных на предупреждение преступлений [1, с.79].

Д.В. Ривман считает необходимым проводить классификацию жертв также по возрасту, половой принадлежности; ролевому статусу; нравственно-психологическим признакам; тяжести преступления, от которого пострадала жертва; степени вины жертвы; характеру поведения потерпевшего [17, с.26]. Лица, рискующие оказаться жертвами преступления, ведут себя по-разному: агрессивно или иным провоцирующим образом; пассивно уступают насилию; проявляют полное непонимание уловок преступников или элементарную неосмотрительность. Их поведение может быть правомерным или, наоборот, правонарушающим и даже преступным, а вклад в механизм преступления как минимальным, так, при определенных обстоятельствах, и решающим. Исходя из их ситуативно-ориентированных ролей, в данной классификации выделяются агрессивные, активные, инициативные, пассивные, некритичные и нейтральные жертвы.

Агрессивные жертвы. Эту группу составляют жертвы, поведение которых заключается в нападении на причинителя вреда или других лиц (агрессивные насильники) или агрессии в иных формах - оскорблении, клевете, издевательстве и т.д. (агрессивные провокаторы).

Агрессивные насильники общего плана. Их агрессивность выражается в нападении, но не имеет жестко ограниченной адресности. По ведущей мотивации это - корыстные, сексуальные, хулиганы, негативные мстители, психически больные лица, страдающие расстройствами нервной системы.

Избирательно агрессивные насильники. Их агрессия реализуется в нападении на лицо, как правило, стабильно связанное с нападавшим. По ведущей мотивации это - корыстные, сексуальные, семейные деспоты, скандалисты, негативные мстители, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Агрессивные провокаторы общего плана. Их агрессивное поведение не связано с физическим насилием и не имеет жесткой адресности. По ведущей мотивации это - хулиганы, негативные мстители, лица, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Избирательно агрессивные провокаторы. Их агрессивность реализуется без применения физического насилия и, как правило, направлена на стабильно связанное с потерпевшим лицо. По ведущей мотивации это - семейные деспоты, скандалисты, корыстные, сексуальные, негативные мстители, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Активные жертвы. В эту группу входят жертвы, поведение которых не связано с нападением или толчком в форме конфликтного контакта, но причинение им вреда происходит при их активном содействии: сознательные подстрекатели, неосторожные подстрекатели, сознательные самопричинители, неосторожные самопричинители.

Инициативные жертвы. В эту группу входят жертвы, поведение которых приводит к причинению им вреда: инициативные по должности, инициативные по общественному положению, инициативные в силу личностных качеств.

Пассивные жертвы. В эту группу входят лица, не оказывающие сопротивления, противодействия преступнику по различным причинам: объективно не способные к сопротивлению (стабильно или временно), объективно способные к сопротивлению.

Некритичные жертвы. В эту группу входят лица, демонстрирующие неосмотрительность, неумение правильно оценить жизненные ситуации: с низким образовательным уровнем, низким интеллектом, несовершеннолетние, преклонного возраста, больные, в том числе психически больные, некритичные без очевидных "формализованных" качеств.

Дальнейшие исследования, проводимые Д.В. Ривманом, дали ему возможность несколько изменить классификацию. Следующая классификация основана на характере и степени выраженности личностных качеств человека, определяющих его индивидуальную виктимную предрасположенность:

Универсальный (универсально-виктимный) тип характеризуется явно выраженными личностными чертами, определяющими высокую потенциальную уязвимость в отношении различных преступлений.

Избирательный (избирательно-виктимный) тип - сюда относятся люди, обладающие высокой уязвимостью в отношении определенных видов преступлений.

Ситуативный (ситуативно-виктимный) тип - люди этого типа обладают средней виктимностью, и они становятся жертвами в результате стечения ситуативных факторов.

Случайный (случайно-виктимный) тип - сюда относятся люди, которые стали жертвами в результате случайного стечения обстоятельств.

Профессиональный (профессионально-виктимный) тип включает людей, виктимность которых определяется их профессиональной занятостью [13, с.42].

1.3 Понятие жертвы преступления
В современной юридической и социологической литературе достаточно долгое время шли дебаты об определении понятия жертвы преступления.

Ряд авторов, основываясь на положениях действующего уголовно-процессуального законодательства и материального права, утверждали, что жертвой преступления может быть только физическое лицо, которым преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (т. н. узкое, операциональное определение жертвы) [11, с.40].

Например, канадская ученая М. Бариль определяет жертву как лицо (или группу лиц), перенесшее непосредственно посягательство на свои основные права со стороны другого лица (или группы лиц), действующего сознательно.

Жертва преступления определяется и как любое лицо (социальную группу, институт, общность), которому причинен вред или повреждения другим лицом, которое ощущает себя потерпевшим, сообщает об этом публично, нормативно верифицировано как потерпевший и, следовательно, имеет право на получение помощи от государственных, общественных или частных служб.

Структурно определение жертвы преступления состоит из следующих элементов: объекта, объективно и субъективно связанного с ним источника причиненного вреда и самого вреда.

Ранее было выяснено, что жертвой преступления могут выступать как физические, так и юридические лица (социальные общности), которым непосредственно был причинен ущерб преступлением, девианты в преступлениях без жертв (первичная жертва), а также члены семьи, близкие лица, родственники, иждивенцы первичных жертв (рикошетные жертвы).

Представляется не только ненаучным, но и попросту безнравственным, исключать рикошетных жертв и субъектов преступлений без жертв из совокупности объектов, охватываемых понятием ”жертва преступления” по тем основаниям, что первые только опосредованно связаны с преступлением, а вторые, мол, сами своим поведением создали неблагоприятные последствия, приведшие к криминальному результату (например, преступления, связанные с немедицинским употреблением наркотиков).

Рикошетные жертвы испытывают такие же страдания и проявляют такие же симптомы психологических затруднений, как и первичные жертвы. Члены семей жертв убийств, партнеры и супруги изнасилованных женщин, родители ограбленных подростков, родственники потерпевших от краж и иных преступлений описывают сходные психологические симптомы от непрямой виктимизации так же, как и прямые жертвы.

Однако посттравматический стресс, гнев, униженность, страх и депрессия являются спутниками виктимизации рикошетных жертв точно так же, как и прямых жертв. И не помнить об этом, декларируя принципы защиты гражданских прав и свобод в государстве, нельзя.

Таким образом, с криминологической точки зрения в круг лиц, относимых к жертвам преступлений, следовало бы также включить не только субъектов, которым был непосредственно причинен ущерб преступлением, но и тех, чье законное благо было поставлено преступлением (или покушением на него) под угрозу.

Вообще, согласно данным ученых криминалистов, число предусмотренных уголовным законом преступлений, причиняющих ущерб психической неприкосновенности личности, составляет около 70% [9, с. 20]. Известно, что психологические последствия преступления могут носить непосредственный, краткосрочный и долгосрочный характер.

Непосредственные реакции жертвы на совершенное в отношении нее преступление выражаются в шоке, отрицании, гневе, озлоблении, депрессии и ощущениях незащищенности, изолированности, никому ненужности (т. н. синдром посттравматического стресса). Эти симптомы обычно длятся от нескольких часов до нескольких суток. В течение нескольких недель после пребывания жертвой потерпевшие указывают на изменения сознания, фобии, боли, переполненность негативными эмоциями.

Жертвы зачастую указывают на переполненность чувством вины, потерю самоуважения, снижение самооценки, беспомощность, депрессию. Они также могут испытывать вновь ощущение участия в преступлении в форме кошмаров или маний. В течение этого периода жертвы описывают возникающие у них страхи одиночества, боязнь быть похищенным, а также ощущение того, что преступление в отношении них вновь совершится.

Несмотря на то, что большинство из этих симптомов исчезает с течением времени, многие жертвы свидетельствуют о наличии у них долгосрочных психологических реакций на преступление: заниженной самооценки, депрессии, тревожности, трудностей в интимных отношениях.

По данным немецких виктимологов, у лиц, ставших жертвами ограблений или краж со взломом, наблюдаются такие симптомы: нервозность - 86% и 81%; истерический плач - 78% и 60%; страх - 75% и 70%; шок - 50% и 38%; нарушения памяти - 20% и 5%; гнев - 38% и 42% [12, с.26].

С точки зрения криминальной виктимологии жертвой преступления признается только лицо, пострадавшее от запрещенного национальным уголовным законом деяния (действия или бездействия).

"Связанность" понятия жертвы преступления формальными рамками уголовно-правовых явлений четче ограничивает предмет криминальной виктимологии. Это позволяет проникнуть в сущность проблемы жертв преступлений.

Взаимосвязь между преступлением и жертвой с неизбежностью приводит к определенным последствиям (причиняемому жертве и системе связанных с ней отношений вреду). В юридической литературе все виды преступного вреда, в зависимости от характера и механизма нарушения общественного отношения, подразделяются на несколько типов.

Так, вызываемые преступным действием изменения С.В. Землюковым подразделяются на четыре типа.

Первый тип вредного изменения объекта посягательства характеризуется утратой материального или нематериального блага. Это вредное изменение возникает при совершении разрушающего действия. Второй тип вредного изменения состоит в определении вредного состояния, положения. Третий тип вредных изменений объекта посягательства состоит в осуществлении запрещенной законом деятельности, результатом которой является создание (производство) вредных для общества запрещенных продуктов. Четвертый тип вредного изменения состоит в недостижении (ненаступлении) общественно-полезного блага. [9, с.16].

Соответственно, при преступном бездействии первый тип состоит в том, что воздержание лица от совершения результативного общественно-полезного действия не приводит к появлению общественно-полезного результата, определенного обязанностью. Ненаступление общественно-необходимого блага как объекта соответствующего общественного отношения приводит к тому, что отношение теряет свою социальную значимость, прерывается. Второй тип вредных изменений происходит при воздержании субъекта отношения от совершения сохраняющих, подавляющих и пресекающих действий. Этим допускается возникновение вредных изменений либо продолжение их развития. Вследствие этого происходит утрата или повреждение общественно-полезного блага как объекта этого отношения [9, с.17].

Указанные изменения могут быть связаны с причинением ущерба физическому здоровью жертвы, материальными потерями, с психическими травмами, с дезадаптацией и десоциализацией жертвы преступления.

Проблема причинения вреда физическому здоровью, телесной и психической неприкосновенности жертвы, анализ характеристик материального ущерба достаточно глубоко исследованы в теории уголовного права и криминологии.

Так, физический ущерб, помимо причинения вреда телесной неприкосновенности лица, подвергшегося криминальному нападению, может включать: увеличение адреналина в крови жертвы, повышение давления, судороги, слезливость, сухость во рту, переживание событий в замедленном темпе, ухудшение работы органов чувств, потерю аппетита, мускульного тонуса, насморк, снижение либидо.

В наиболее общем виде подвергались криминологическому анализу и такие моральные последствия преступления, как психические переживания, психологический стресс, посттравматические стрессовые расстройства (эмоционально-волевые расстройства: чувство утраты, беспомощности, безнадежности, чувство унижения, опущенности, ощущение неадекватности происшедшего потребностям и установкам потерпевшего), психические болезни и акцентуации.

По данным американских психиатров, всего лишь 10% жертв сексуального насилия не проявляют никакого нарушения своего поведения после совершения преступления. Поведение 55% жертв умеренно изменено, и деятельность 35% жертв сопровождается серьезной дезадаптацией.

Спустя несколько месяцев после нападения 45% женщин каким-то образом способны адаптироваться к жизни; 55% жертв испытывают длительные воздействия травмы.

Согласно данным немецких криминологов, "жертвы переживают три стадии травмирования:

реакция на происшедшее и ее развитие;

осознание понесенного ущерба;

поиск выхода.

Для первой стадии травмирования характерны шок, сомнения и т.п., для второй - страх огорчение, гнев. На третьей стадии жертва "вытесняет" нанесенный ей психический вред, направляя свою энергию на другие сферы деятельности" [12, с.27].

К сожалению, в отечественной литературе проблемы дезадаптированности жертвы преступления, которая не в состоянии ни с чем справиться после совершенного на нее нападения, привлекали несколько меньшее внимание.

Немудрено, что дезадаптивное отклоняющееся поведение является как предпосылкой и следствием виктимности, так и предтечей будущей криминальной активности индивида. Приобретаемый опыт жертвы в социальных конфликтах ведет не только к рецидиву виктимности, но и к последующему преступному поведению. Не случайно в семьях несовершеннолетних, совершивших агрессивные преступления, наблюдается высокая доля родителей, грубо относившихся к своим детям: около 80% правонарушителей выросли в семьях, где им не уделялось должного внимания [14, с.7], в 39 - 46% случаев в подобных семьях отмечались неоднократные агрессивные конфликты, сопровождавшиеся ссорами, оскорблениями, избиениями, применением телесных наказаний к подросткам [10, с.61].

Подытоживая изложенное, отметим, что анализ науковедческих, статусных, поведенческих, нормативно-правовых оснований и характеристик определения потерпевших от преступлений дает основание утверждать, что жертвой преступления признается любое физическое лицо (социальная общность, организация), которому преступлением причинен физический, материальный или моральный ущерб.

2. Цвет в жизни человека
2.1 Цветовая символика и психодиагностика
Современную цветовую психодиагностику обычно критикуют за отсутствие удовлетворительных научных теорий, лежащих в основе той или иной конкретной методики, и одновременно за то, что интерпретации, предлагаемые этими методиками, сильно напоминают "астрологическо-кофейное" мировосприятие. Прежде всего, это касается, безусловно, наиболее популярной на сегодняшний день методики - цветового теста Макса Люшера. Принимая, в целом, подобную критику, следует обратить внимание на тот факт, что отмеченные "больные места" цветовой психодиагностики, представляют собой исторически сложившееся объективное противоречие между наследством традиций цветовой символики, ее современным этапом развития и существующими в настоящее время цветовыми тестами.

Цветовые методики психодиагностики родились из "недр" цветовой символики и покуда полностью от нее не отпочковались. Для них закономерно теорией и методологией являются традиции и схемы цветового символизма.

2.2 Этапы развития цветовой символики
Мы выделяем три основных этапа развития цветового символизма [5]. Но прежде, чем дать их характеристику, следовало бы ответить на вопрос, правомочно ли вообще говорить о развитии цветовой символики. Известно, что "принятым по умолчанию" доказательством того, что нечто развивается, есть сравнение разнесенных во времени образцов одного и того же объекта исследования. В случае цветового символа речь должна идти о сравнении его содержания в различные исторические эпохи.

Содержание цветового символа определенным образом меняется в зависимости от историческо-культурного контекста. Приведем пример, используя данные, полученные в исследованиях В. Тэрнера [21]. Общим для первобытных народов древности и современности, а также ряда древних культур, в частности, древнеиндийской, В. Тернер полагает особенно высокую степень сакральности цветового символа. Цвет для них выражает мировые силы и начала "высшего" уровня.

Но вместе с тем, наша эпоха "изобрела" много такого, что не могло и присниться древним мудрецам. Что мы подразумеваем, говоря "красные", "белые", "зеленые", "голубые" и т.д.? Что они - земное лицо высших сил? Речь здесь тоже идет об идеях (вот почему в данных примерах цвет не является знаком, но символом), но идеях "частных", "низких", не вызывающих священного трепета.

Формально получается, что развитие цветовой символики есть ее регресс, обеднение, стирание первоначальных архетипических смыслов и замещение сиюминутным, преходящим, "земным". Очень много эклектичного, взаимоисключающего, "субъективного".

Но, как часто это бывает, упадок одного, есть обратная сторона прогресса другого. Такой обратной стороной, по нашему мнению, есть цветовая психодиагностика, развитие которой происходит в форме прогресса. Цветовой символизм должен потерять в определенной степени власть над умами людей, чтобы могла возникнуть цветовая психодиагностика. Но поскольку эта власть еще достаточно сильна, цветовая психодиагностика продолжает оставаться своеобразным практическим придатком символики.

В основу своей классификации этапов развития цветового символизма мы как раз и кладем степень сакральности, выражаемого посредством цвета содержания. В результате этого, возможна следующая классификация:

1. Космологический этап. Цвет как символ главных мировых сил и начал. Датируется нами от начала использования цвета как символа и до "Античности", которая рассматривается как "переходное время" ко второму этапу.

2. Богословский (религиозный) этап. Цвет как символ отдельных качеств высших сил, стихий, явлений. Цвет перестает полностью отождествляться с определенной силой или стихией. Ему отдается роль визуальной формы определенных качеств той или иной силы, которая, несомненно, больше, чем формы, в которых она себя проявляет (своеобразное цветовое иконоборчество). Переход к этому этапу разрешает те многочисленные противоречия, которые неизбежно возникают при однозначном отождествлении цвета и высшей силы. Датируется нами от "Античности" и до эпохи "Возрождения", которая, в свою очередь, также является временем перехода.

3. Социально-психологический этап. Цвет становится символом социально-политических структур и самого человека, включая его отдельные свойства и качества. Уже уместно говорить о "цвете нации", соотносить цвет с возрастом и полом человека, его темпераментом и т.д. Основания для таких "ассоциаций" у различных авторов разные и нередко основываются на древних схемах символики, но главное уже случилось - цвет стал "вровень" с человеком (или так возвысил себя человек). Именно на этом этапе возникает цветовая психодиагностика как набор определенных принципов интерпретации отношения цвет - психика, которые в своем большинстве сохраняются и сейчас. Датируется нами от "Возрождения" до настоящего времени.

Что же то существенное в цветовой символике, благодаря чему на свет появилась цветовая психодиагностика и что, по нашему выражению, должно быть выплавлено, чтобы стать, по крайней мере, одной из составляющих научно теории цветовой психодиагностики? Мы считаем, что это принцип или "теория" соответствия.

"Теория соответствия"

Принцип соответствия - своеобразная аксиома нашего разума, которая нередко играет с нами злую шутку. "Безусловная" вера в то, что чему-то должно жестко соответствовать нечто другое, разоблачена, как "стереотип незрелого мышления". Его уравновешивает также свойственный нам релятивизм и личный опыт, позволяющий не поддаваться давлению очевидности и дифференцировать форму и содержание. Но коль скоро нам присущ подобный стереотип и мы "наивно" считаем, что большое - тяжелое, красное - горячее, а за добрые дела нам воздастся добром, стоит задуматься, действительно ли за этим ничего не стоит, кроме закономерных огрехов эмпирического познания?

В цветовой символике многое, если не все, базируется на указанном принципе. Цвета соответствуют стихиям, сторонам света, добродетелям и порокам, нотам, буквам и т.д. и т.п. Быстро выясняется, что собственного значения у цвета как бы и нет, а то, что мы обычно им называем, есть перечень соответствующих этому цвету объектов. Причем, это соответствие бывает как умозрительное, так и наглядно-чувственное. Очевидно, что здесь потенциально открывается широкая дорога произволу в приписывании цвету тех или иных значений, что тем самым дозволяет огульную критику по адресу как цветовой символики так и психодиагностики.

Однако, проведя анализ истории цветового символизма [5], мы убедились в том, что реальная степень произвола в области цветовых значений гораздо ниже, чем это можно было бы ожидать. У самых различных культур, разнесенных во времени и пространстве, обнаруживаются принципиально схожие символические значения цветов. Особенно это касается, как на то указывают многие авторы, знаменитой "цветовой триады" - белого, красного и черного.

Каково возможное объяснение подобного факта? В частности, стоит упомянуть на сей счет точку зрения В. Тэрнера [21], согласно которой схожесть символических значений проистекает из единства человеческой природы. "Три "основных" цвета - не просто различия в зрительном восприятии различных частей спектра, а сокращенное или концентрированное обозначение больших областей его психобиологического опыта, затрагивающее как разум, так и все органы чувств, и связанное с первичными групповыми отношениями. Поскольку этот опыт имеет своим источником саму природу человека, он является всеобщим для всех людей как представителей человеческого рода. Поэтому символический смысл цветовой триады является принципиально схожим в самых различных культурах".

На наш взгляд, приведенное умозаключение В. Тэрнера лишь частично объясняет принципиальное сходство символических значений цвета в различных культурах. В нем явно содержится указание на то, что своим происхождением символические значения цветов обязаны объектам, которым они природно принадлежат. Например, значение силы у красного выводится из того, что это цвет крови. Этот вывод делается гораздо позднее Гете, Ван Гога и В. Кандинского, для которых "цвета сами по себе что-то выражают". Тернер остается в плену у "предметной точки зрения" на природу цветовых значений, и, как ни крути, а соответствие в этом случае носит лишь внешний характер, что опять таки ставит под сомнение "право на жизнь" у цветовой психодиагностики.

Положение цвета, как "заемщика" не устраивало уже упомянутых Й. Гете и В. Кандинского, что, вероятно, и побудило их рассматривать цвета, как имеющие самостоятельные, не сводимые к влиянию объекта значения. Подобное возможно, лишь при рассмотрении цвета в качестве "деятеля", самостоятельной объекта или силы, оказывающей воздействие на человека. Тогда цветовое значение ни что иное, как отражение в сознании человека совокупности непосредственных влияний цвета на него. Синему цвету соответствует ощущение "холодного" не потому, что это цвет льда или воды, а потому, что электромагнитная волна определенной длины, идентифицируемая в нашем восприятии как синий цвет, оказывает такое влияние на нашу нервную систему и организм в целом, которое интерпретируется нами в форме ощущения "холода". Получается обратная последовательность. Мы прибегаем к предметным ассоциациям, чтобы объективизировать и сделать явными для себя и других свои ощущения и переживания, прояснить их, пользуясь доступными нам культурно-знаковыми средствами. Предметное соответствие имеет вторичный характер, мы "открываем" себя для самих себя посредством материализующего нашу субъективность объекта.

В этом случае ключевым вопросом становится поиск того "внутреннего соответствия", которое только и позволяет нам это делать. Здесь уместно вспомнить еще об одной старой мудрости - "подобное познается подобным".

Почему цвет "способен" выражать нашу субъективность, соответствовать ей, как будто он и есть сама наша душа? Не потому ли, что мы так "устроены", как и сам свет и цвет (старая метафора о светоносной природе души человека)? Говоря не таким поэтическим языком, речь идет о проблеме внешней валидности цветовой психодиагностики.

Наш вариант ответа, базируется на подходе к природе психического, который мы разрабатываем [2, с.9]. Не имея возможности в рамках данной статьи подробно останавливаться на его особенностях, отметим лишь, что он позволяет рассматривать цвет как уникальное средство субъект - субъектного взаимодействия, объект, опосредующий данное взаимодействие, которое мы и признаем "начальной клеточкой" психики. Объект, опосредующий субъект - субъектное взаимодействие, необходимым образом входит в состав структуры субъекта психики, который возникает в результате взаимодействия жизненных субъектов [3, с.11]. Это происходит потому, что объект выполняет функцию носителя информации, а информационный обмен и составляет сущность субъект - субъектного взаимодействия. Структура объекта материальна, но поскольку в нем "опредмечено" идеальное, возникает вопрос о "природном коде". До создания человеком "искусственной природы", информационный обмен между субъектами возможен лишь на основе использования естественного, природного кода. Очевидно, что таким кодом может быть лишь собственная структура объекта. Кодирование и раскодирование информации в подобном случае означает определенное изменение конфигурации элементов структуры объекта. Чтобы "понять" другого, субъект должен "синхронизироваться" (измениться в аналогичном роде) с объектом, а тем самым и с другим субъектом, с которым он взаимодействует. Это означает, что конфигурация элементов структуры субъекта должна соответствовать конфигурации элементов структуры объекта. Что, в свою очередь, и объясняет "внутреннее" соответствие между цветами и нашими психическими свойствами, состояниями и т.д.

Само собой разумеется, что свет и цвет не единственные объекты, опосредующие взаимодействие и входящие в результате этого в состав структуры субъекта психики.

Дабы избежать возможного недоразумения, следует пояснить, что субъект психики не заключен в пределах биологического организма (субъект жизни). Его границы простираются далеко за пределы нашей телесности. Где находится наша душа, когда мы мечтаем, и творим? Ее затворничество в "клетке" тела причина и одновременно результат тяжелого психического страдания.

Разумеется, что вышесказанное не претендует на роль "абсолютной истины", а согласно со званием гипотезы. В текущее время мы как раз и заняты экспериментальной проверкой данной гипотезы. Первые результаты уже получены и с ними можно ознакомиться в наших опубликованных работах [4, с.13].

Вывод
Создание виктимологии связывается с именами Ганса фон Гентига (1888-1974) и Бенджамина Мендельсона (1900-1998). Время рождения виктимологии, очевидно, следует отнести к 1947-1948 гг., когда были опубликованы разработанные ими основные положения теории.

Термин "виктимное поведение" возник в рамках криминальной виктимологии. Виктимология (viktima - жертва, logos - учение) в буквальном переводе означает "учение о жертве". Появившись изначально как элемент народного творчества, виктимология как научное направление начала складываться в 40-50-е гг. XX столетия.

Существует ряд категорий детей и взрослых, которые являются реальными или потенциальными жертвами социализации из-за условий их развития и жизни и в связи с этим требуют специального изучения и специфичных способов социальной и педагогической помощи. К ним относятся инвалиды (кроме не обладающих юридической дееспособностью), дети-сироты и дети, лишённые попечения родителей, ставшие в силу обстоятельств безнадзорными и беспризорными, дети из неблагополучных семей с низким экономическим уровнем, аморальной или криминогенной атмосферой и др. Первичное отклонение от нормы может вызывать вторичное негативное изменение в развитии. Признаки и обстоятельства, позволяющие отнести человека к числу жертв социализации, могут иметь постоянный характер (сиротство, инвалидность) или проявляться со временем (социальная дезаптация, наркомания и др.); некоторые из них нельзя устранить (сиротство), другие можно предотвратить или изменить (различные социальные отклонения, противоправное поведение и др.).

2. Развитие цветовой символики есть ее регресс, обеднение, стирание первоначальных архетипических смыслов и замещение сиюминутным, преходящим, "земным". Очень много эклектичного, взаимоисключающего, "субъективного".

3. Эмпирическое исследование цветового профиля лиц и виктимного поведения
3.1 Организация и методика исследования
Дети и подростки нередко становятся жертвами преступлений, жестокого обращения и насилия. Многочисленные исследования в области детской и подростковой психиатрии и психологии убедительно свидетельствуют о том, что психологические травмы детства оказывают сильное влияние на всю последующую жизнь человека, формирование его характера, психическое и физическое здоровье, адаптацию в обществе. Многие авторы подчеркивают важные медицинские, социальные и криминальные аспекты жестокого обращения с детьми с формированием у них в последующем своеобразного “цикла насилия" в виде передачи агрессивного паттерна поведения из поколения в поколение и существование прямых корреляций между суровостью наказания и выраженностью агрессивности. Жертвы насилия зачастую сами становятся агрессорами и совершают тяжкие криминальные действия вплоть до убийств. Именно поэтому проблема жестокости и насилия в отношении детей признана во всем мире приоритетной, что закреплено в Международной конвенции ООН по правам ребенка (1989). Особую актуальность она приобрела и в нашей стране в связи с увеличением числа детей - социальных сирот, которые подвергаются жестокости и насилию как внутри семьи, так и за ее пределами. В настоящее время выделяют 3 основные формы жестокого обращения с детьми (физическая, эмоциональная жестокость, сексуальное злоупотребление) и небрежное отношение [27].