Спасо-Яковлевский монастырь прошел в своем развитии несколько этапов. Довольно долго он был маленьким малоизвестным монастырем, где даже соборная церковь являлась деревянной. В дальнейшем обитель побывала и ставропигиальным монастырем, и резиденцией викарного епископа.

1385 году епископом Ростовским стал игумен скромного Копырского монастыря Иаков. Игуменство его было благополучным, но на Ростовской кафедре епископ Иаков не прижился: в 1389 году он оставил ее из-за недовольства ростовцев решением епископского суда. Изгнанный из города, святитель удалился в его окрестности и на берегу озера Неро построил деревянную церковь в честь Зачатия св. Анны. Так было положено начало Яковлевской обители.

Летописи умалчивают о первых веках существования монастыря. В сущности, достоверно известны лишь несколько событий, связанных с его историей: погребение и канонизация свт. Иакова, разорение монастыря в 1408 году войском хана Едигея и -- спустя двести лет -- ограбление его поляками. Таким образом, можно заключить, что в то время обитель не была знаменитой. Не имела она и каменных строений.

Определенное улучшение в материальном положении Яковлевского монастыря происходит в первой половине XVII века. В 1624 году царь Михаил Федорович жалует его вотчинами и рыбными ловлями. И на этом «прирост» монастырских угодий не останавливается. К 1679 году обитель владеет уже восемнадцатью пустошами. Теперь пришло время подумать и о строительстве каменного храма, которое и было осуществлено в 1686--87 годах.

Немалое значение имело для монастыря его присоединение к Ростовскому архиерейскому дому, совершившееся в 1650-е годы «для того, что Иякова епископа мощи лежат в том монастыре». Все приписные обители содержались за счет кафедры, и поэтому отныне благосостояние Яковлевского монастыря постоянно возрастало. К концу XVII века он имел не только каменный пятиглавый Троицкий храм, но и каменную трапезную палату. Келейные корпуса и прочие службы, впрочем, довольно долго оставались деревянными. Деревянной была и монастырская ограда.

Переломным моментом в истории монастыря явилось назначение на Ростовскую кафедру митрополита Димитрия (Туптало), прославленного впоследствии Церковью в сонме святителей. Он приехал в Ростов 2 марта 1702 года и почти сразу по прибытии -- первым из всех ростовских монастырей -- посетил Яковлевскую обитель. Войдя в собор, владыка указал на юго-западный его угол и произнес: «Се покой мой: зде вселюся в век века», указав, таким образом, место своего погребения. Скончавшийся в 1709 году митрополит Димитрий стал вторым ростовским архиереем, погребенным не в Успенском кафедральном соборе, а в Яковлевском монастыре. Нужно отметить, что ростовцы сначала не желали исполнить завещания почившего митрополита, и лишь друг покойного святителя Стефан Яворский, Патриарший Местоблюститель, настоял на его погребении в Яковлевской обители, сослужив, тем самым, последней добрую службу.

В 1757 году, пять лет спустя после обретения нетленных мощей святителя Димитрия, состоялась его канонизация. Он явился первым святым, канонизированным в синодальный период, -- и единственным за весь XVIII век. Мощи святителя Димитрия, которые почитали великой святыней не только простые люди, но и знать (включая членов императорской фамилии), стали особым залогом процветания Яковлевско-го монастыря. Первые вклады в «свя-тителев дом» не заставили себя ждать: уже императрица Елизавета Петровна пожертвовала серебряную раку для мощей свт. Димитрия. В дальнейшем пожертвования не иссякали.

Канонизация святителя Димитрия состоялась очень вовремя, спасши Яковлевский монастырь от упразднения. Хотя в 1764 году его и утвердили заштатным, но мера эта была временной. Уже на следующий год он был причислен к монастырям второго класса и, помимо того, стал ставропигиальным, то есть вышел из епархиального подчинения и поступил в ведомство Св. Синода. Тогда же к Яковлевскому монастырю присоединили стоявший по соседству Спасо-Песоцкий монастырь. Это значительно расширило его территорию и позволило не стесняться в сооружении хозяйственных зданий.

Вторая половина XVIII века -- время формирования архитектурного ансамбля Спасо-Яковлевского монастыря в том виде, в каком мы знаем его теперь. Были возведены новые корпуса, каменная ограда с башнями, колокольня, новый храм. Очень немногие обители отстраивались в это время, поскольку с отнятием земель у монастырей их материальная база пошатнулась. Таким образом, ансамбль Спасо-Яковлевского монастыря представляет собой уникальный памятник монастырского строительства своего времени. Своего рода «апофеозом» этого строительства стало возведение в 1794--1801 годах храма во имя святителя Димитрия.

Эффектный внешний облик монастыря и неиссякаемый поток паломников к его святыням подготовили его возведение на степень первого класса. Совершалось это последовательно. В 1822 году архимандрит Иннокентий направил в Синод донесение, где указывал, что «великое стечение богомольцев к мощам угодников Яковлевской обители требует сохранения порядка в чиноположении». С имевшимся количеством братии, отмечал архимандрит, это было затруднительно. Он просил об увеличении числа насельников -- в соответствии со штатами первоклассных монастырей. Синод уважил просьбу архимандрита Иннокентия, предписав расширить штат обители на 16 «мест».

В 1834 году, после прошения ярославского губернатора К. М. Полторацкого, поданного на высочайшее имя, монастырь был переведен в первый класс с ежегодным содержанием в размере 4200 рублей. А спустя два года он получил свое современное название -- Спасо-Яковлевский Димитриев. За полтора века был пройден головокружительный путь -- от небольшого монастырька, не имевшего ни одного каменного храма, до крупнейшей в епархии и шестой в общем списке русских монастырей обители.

Но даже при максимально расширенном штате мест для всех желающих поступить в Спасо-Яковлевский монастырь не хватало. На сохранившихся прошениях о приеме в монастырь очень часто можно увидеть резолюцию: «Отказать за неимением мест». «Вакансия» открывалась только в случае смерти насельника или его перевода в другой монастырь.

Устав Спасо-Яковлевский монастырь имел общежительный. Ограничены были монахи и послушники и в «увольнениях» в город. Они допускались только в случае необходимости, с разрешения монастырского начальства, -- и то лишь на время между дневной трапезой и вечерним богослужением (от полудня до четырех часов дня).

Хозяйство обители было поставлено отменно. В середине XIX века послушники и монастырские работники возделывали два огорода, где произрастали самые разные овощи -- вплоть до цветной капусты и бобовых, -- а также зелень (петрушка, салат, шпинат). Имелся внушительных размеров сад с яблоневыми, вишневыми и сливовыми деревьями. «Садово-огородные» припасы позволяли сделать разнообразной даже постную трапезу, и в монастыре никогда не жаловались на скудость рациона. Немало закупалось и рыбы. Так, в 1852 году Спасо-Яковлевская обитель приобрела для своих нужд около 170 пудов свежей рыбы. Это были и дорогие сорта (стерлядь, белуга, осетр), из которых приготовляли праздничные блюда, и самые простые, для повседневного (исключая постные дни) питания, -- окунь, карась, плотва. Что касается напитков, то в описываемое время чай, ставший позднее непременным спутником монашеского отдохновения, еще не вытеснил таких исконно-русских напитков, как квас, сбитень, медовуха. Все это приготовлялось в монастыре в изрядных количествах.

В 1888 году Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь вновь перешел из синодального управления в епархиальное, став резиденцией викарных епископов. Настоятелями его, соответственно этому статусу, отныне были архиереи.

К началу XX века обитель подошла в цветущем состоянии. Она была богата и необычайно популярна среди паломников (в частности, Спасо-Яков-левский монастырь являлся одной из самых почитаемых императорской фамилией святынь: начиная с XIX века его посетили все русские цари и многие великие князья). Даже в ряду самых состоятельных и устроенных русских монастырей Спасо-Яковлевский занимал одно из первых мест. С 1882 года здесь был водопровод, в начале XX века провели электричество и телефонную связь. Пожертвования, поступавшие в монастырь, составляли значительные суммы. В 1917 году, например, только на поминовение усопших было по жертвовано более семи тысяч рублей.

Естественно, средства свои Спасо-Яковлевская обитель тратила не только на украшение храмов и устройство водопровода. 'Гак, в 1914 году монастырь организовал военный госпиталь в одном из своих новых зданий, изначально предполагавшемся под церковно-приходскую школу, богадельню и гостиницу. Он был оборудован по последнему слову тогдашней медицинской науки -- 150 коек в просторных и светлых палатах, операционная, рентгеновский кабинет, несколько перевязочных. Содержание госпиталя требовало от обители очень существенных затрат (часть денег, впрочем, предоставляли благотворители). Интересно, что после революции этот образцовый госпиталь обратили в «советский лазарет», а потом в нем довольно долго находилась одна из городских больниц.

После 1917 года все имущество монастыря было национализировано. В келейных корпусах поселились рабочие, а святыни были изъяты. Наиболее масштабная грабительская акция проводилась в 1922 году, когда большевики вывезли из Спасо-Яковлевской обители 888 килограммов серебра и 2 килограмма золота.

Между тем, богослужения в храмах монастыря в эти годы еще продолжались. Окончательное закрытие церквей относится к 1929 году. Именно его принято считать годом закрытия обители. Монашеская жизнь возобновилась здесь лишь спустя шестьдесят два года.

Формирование архитектурного ансамбля Спасо-Яковлевского монастыря относится к последней трети XVIII века. Его можно с уверенностью назвать одним из самых ярких памятников «церковного классицизма», сохранившихся в провинции.

Стоящие вплотную друг к другу, эти величественные храмы воспринимаются как единое целое, что и неудивительно: ведь один из них «вырос» из придела другого. Наилучший вид на них открывается с юго-западной башни монастыря. Если смотреть с нее, то храм свт. Иакова оказывается слева, а Зачатьевский собор -- справа.

Собор Зачатия св. Анны -- самое старое из ныне существующих строений монастыря. Он был возведен в конце XVII века при митрополите Ростовском Ионе (Сысоевиче). Известный своей ревностью к церковному благолепию, митрополит Иона много потрудился для украшения ростовских и ярославских церквей. Изначально храм был освящен во имя Святой Троицы, а в 1754 году его переосвятили в честь Зачатия св. Анны -- «в память превобытного храма, созданного Яковом епископом Ростовским». Строительство каменного храма было вызвано не только желанием митрополита украсить обитель, но и прямой необходимостью. Старый деревянный Зачатьевский храм пришел к описываемому времени, как показывают документы, в полную негодность.

В XVIII--XIX веках собор несколько раз перестраивали, вследствие чего он утратил свой первоначальный облик. Так, в 1725 году с северной стороны собора был сооружен придел во имя свт. Иакова. Позже, в 1824 году, его разобрали и на его месте возвели полноценный храм, освященный во имя того же святого. Одновременно западному фасаду собственно Зачатьевского храма придали архитектурное оформление, схожее с оформлением Яковлевской церкви. На фотографии хорошо видны одинаковые портики с колоннами.

Легко заметить, что храм свт. Иакова сориентирован в архитектурном отношении на соседствующий с ним с северной стороны храм свт. Димитрия. На этот счет в монастыре сохранилось особое предание. Связано оно с посещением обители Александром I в 1823 году. Узнав, что вместо теплого придела во имя свт. Иакова планируется возвести особый храм, он «обратился к церкви святителя Димитрия и, с лестной похвалою отозвавшись об изяществе ее архитектуры, присовокупил, чтобы и новый храм во имя св. Иакова сооружен был в том же вкусе». Естественно, монастырское начальство последовало монаршему совету. Есть во внешней похожести храмов и внутренний смысл -- таким образом, подтверждается равнозначность святителей Ростовских Иакова и Димитрия, их одинаково важная роль в устроении монастыря.

Согласно сохранившимся свидетельствам, внутреннее убранство храмов отличалось особой пышностью. Вот, например, как описывает интерьер Зачатьевского собора

Д.С. Селецкий (1849 год): «Алтарь отделен резным, вызолоченным иконостасом с выступами и колоннами, около коих обвиваются виноградные кисти, и утвержден в нижнем ярусе на капителях... Запрестольные иконы обложены сребропозлащенными венцами, из коих некоторые украшены алмазами и другими драгоценными камнями... За престолом поставлена серебряная, позолоченная Дарохранительница, в виде храма, весом 1 пуд 25 фунтов -- дар графа Н. П. Шереметева... Иконы в иконостасе живописные, писаны в 1780 году харьковским живописцем Венедиктом Вендерским и обложены сребропозлащенными ризами и венцами с дорогими камнями... Перед образом Спасителя по правую сторону и Богоматери по левую от Царских врат висят серебряные, вызолоченные лампады, перед прочими -- серебряные, без позолоты. Два каменные четырехугольные столба, поддерживающие своды и куполы церкви, обложены в нижнем ярусе иконостасом с драгоценными образами».

А вот его же описание храма святителя Иакова, сделанное в то же время: «Храм во имя св. Иакова украшен великолепным иконостасом и расписан стенным письмом по золоту. Иконостас снизу доверху пышет золотом; колонны обвиты виноградными лозами с кистями. Иконы в иконостасе живописные и отличаются изяществом отделки. Стенопись храма академического стиля. В художественном отношении картины представляют большое разнообразие и богатство в группах, выразительность фигур, изящный вкус и строгую отчетливость».

Сооружением храма свт. Иакова завершилось формирование архитектурного ансамбля Спасо-Яковлевского монастыря. Неудивительно, что этому строительству придавалось большое значение. На освящении нового храма, состоявшемся 14 июня 1836 года, присутствовал митрополит Московский Филарет (Дроздов), обратившийся к присутствовавшим с кратким словом: «Если мы при освящении наименовали храм сей храмом святителя Иакова, то этим самым поручили ему храм, благоговейно пригласили сего святителя быть его покровителем и начальником. И святитель, живущий в Боге Человеколюбце, по человеколюбию, без сомнения, не отрекся от этого приглашения. Какое утверждение храму! Какая помощь нам, немощно и недостойно служащим! Какое утешение вам, предстоящим!»

После революции ризница Спасо-Яковлевского монастыря была опустошена, а серебряные раки ее небесных покровителей изъяты. И это вызывает глубокое сожаление. Однако главное сокровище-- мощи святителя Димитрия, долго находившиеся в запасниках музея, -- в обитель все же вернулись.

За пределами Ростова Великого Спасо-Яковлевский монастырь известен, прежде всего, как место упокоения свт. Димитрия Ростовского. К мощам его, находящимся в Зачатьевском соборе обители, приезжает очень много паломников. Уважение к святителю и его просветительской деятельности, надежда на его молитвенную помощь, желание укрепиться в вере -- вот причины, по которым люди обычно едут к мощам свт. Димитрия.

Обретение мощей святого совершилось, как мы уже писали, в 1752 году, в царствование императрицы Елизаветы. Однако вопрос о его канонизации решен был далеко не сразу. В течение нескольких лет состояние мощей и истинность исцелений, происходивших возле них, подвергались тщательной проверке. Наконец, 1 апреля 1757 года, в первый день Пасхи, мощи свт. Димитрия были оглашены совершенно святыми. День кончины митрополита (28 октября), как и день обретения мощей (21 сентября), назначались днями празднования ему.

Монастырь обрел новую святыню. Почитание святителя Димитрия сразу же утвердилось «на высшем уровне». Известный уроженец Ростова, профессор Московского университета Борис Николаевич фон Эдинг (1889--1919) сказал очень точные слова об этом: «Почитание святителя стало очень распространенным среди петербургской и московской знати, желавшей, быть может, видеть в примере Димитрия возможность святости и в новой культуре России».

Одним из первых «вещественных знаков» этого почитания явилась серебряная рака для мощей новопрославленного святого, пожертвованная императрицей Елизаветой Петровной. Рака эта оценивалась в тринадцать тысяч рублей. Помимо того, императрица собиралась передать в монастырь облачение из золотой парчи. Однако 5 января 1762 года она скончалась, и щедрые дары задержались в Петербурге, в ризнице Петропавловского собора. На престол взошел Петр III, «проклятый племянник», как называла его Елизавета. Несколько месяцев его правления пролетели, как в страшном сне. Естественно, о передаче императорских подарков в Ростов в тот момент не шло и речи -- Петр совершенно не интересовался ни святыми, ни мощами, а наиболее значительными его деяниями в отношении Церкви стали указы, усиливавшие государственный надзор за управлением церковными вотчинами. Действовал он на этом поле не без подсказки заинтересованных лиц, ибо сам был несказанно далек от каких бы то ни было церковных вопросов.

28 июня 1762 года совершился дворцовый переворот, в результате которого трон заняла супруга Петра III, Екатерина Алексеевна. Именно ей надлежало передать дары, приготовленные покойной императрицей, в Спасо-Яковлевский монастырь. Она это и собиралась сделать. Но дело осложнялось неприязнью новой государыни к тогдашнему митрополиту Ростовскому Арсению (Мациевичу). Его гневные выпады в адрес Коллегии экономии, да и вообще неприятие всего, что стесняло церковное землевладение, уже составили в ее глазах образ Арсения-фанатика. А он, не чувствуя сложившейся ситуации, накануне приезда императрицы в Ростов продолжал «докучать» ей своими -- хотя и замаскированными -- «репримандами». Так, в новогоднем поздравлении, направленном им Екатерине II к началу 1763 года, он просил ее не оставить «Дом Божий Ростовский» в забвении, имея в виду, конечно, не столько посещение Ростова императрицей, сколько материальное положение архиерейского дома. Определенные надежды возлагал он в этом отношении на предстоящее переложение мощей свт. Димитрия в новую раку, долженствовавшее произойти в присутствии высочайших особ. Кстати говоря, святитель Димитрий, которого Екатерина II -- по крайней мере, напоказ -- почитала, вел себя в похожей ситуации столь же жестко (а может быть, и еще более жестко, чем его земляк и «наследник» митрополит Арсений). В 1700 году он писал Петру I в связи с восстановлением Монастырского приказа: «Хощеши ли грабити церковныя? Спроси Илиодора, казначея Селевка, иже пришел бе в Иерусалим грабити церковныя. И биен бысть ангельскими руками». Не случилось ли бы принять митрополиту Димитрию мученический венец вместо венца святительского, живи он полувеком позже?

Однако мы уклонились от темы. Итак, переложение мощей святителя, сколь бы долго оно ни затягивалось, все-таки должно было совершиться. Уже за несколько месяцев до официальной даты церемонии в Ростов прибыла серебряная рака -- что стало для императрицы новым поводом для беспокойства. Она боялась, как бы митрополит Арсений не сделал «демонстративного» шага -- то есть не переложил бы мощи свт. Димитрия без нее. В феврале 1763 года царица писала с обезоруживающей откровенностью графу А. В. Олсуфьеву: «Понеже я знаю властолюбия и бешенства Ростовского владыки, я умираю, боюсь чтобы он не поставил раки Дмитрия Ростовского без меня».

Однако все случилось совершенно по-другому. Рака была поставлена в присутствии Екатерины -- но без митрополита Арсения. Он в это время уже томился в северной ссылке. Присутствуя в Спасо-Яковлевском монастыре на торжественной церемонии, состоявшейся 25 мая, императрица могла чувствовать себя вполне вольготно. Хотя, должно быть, знала она, что из находившихся здесь же иерархов по крайней мере некоторые разделяют позицию опального Арсения. И -- тем более -- знала она о взглядах на этот счет святителя Димитрия Ростовского, в честь которого, собственно, и проходили торжества.

Как бы там ни было, Екатерина II также внесла свою лепту в благоукрашение обители, раки свт. Димитрия и надгробия свт. Иакова. Она пожертвовала два драгоценных покрова для мощей святителей, дорогие одежды на престолы и жертвенники соборного храма и церкви, священнические облачения из золотой и серебряной парчи, а также три тысячи денег.

Много жертвовали в обитель на украшение раки святителя Димитрия, а также и на украшение надгробия свт. Иакова также представители рода Шереметевых и графиня А.А. Орлова-Чесменская. В частности, в 1839 году она предоставила монастырю более половины суммы, необходимой для изготовления серебряной раки, которую установили над местом захоронения святителя Иакова. Остальные средства были собраны путем пожертвований. Рака эта, по свидетельствам современников, отличалась высокой художественностью, и архимандрит Иннокентий исходатайствовал для мастера Ивана Лаврова, изготовившего ее, особое благословение Св. Синода. В своем доношении в Синод архимандрит писал: «Мастер купец Иван Лавров, по добросовестности своей, устроил вышеозначенную гробницу свт. Иакову столь тщательно, изячно и отчетливо во всех отношениях, что московская публика всех сословий и все знатоки сего художества... непрерывно во множестве стекались в продолжение 10-ти дней в дом его, чтоб видеть превосходство и изячность отделки оной».

Увы, сейчас ни раки свт. Димитрия (собственно, к 1917 году их было уже две: еще одну установили в 1911 году в Димитриевском храме), ни гробницы свт. Иакова в Спасо-Яковлевском монастыре мы не найдем. Не обнаружим мы в нем и многих сокровищ искусства и святынь, составлявших украшение его ризницы. Это прискорбно, поскольку самые ценные предметы из нее имели непосредственную связь со святителем Димитрием. Прежде всего, среди таковых предметов следует упомянуть митру, в которой был погребен митрополит, атласные ризы малинового цвета и белое полотенце (его святителю прислали из Иерусалима).

Спасо-Яковлевский монастырь радует взгляд путешественника. Он красив и с севера, от ворот, и с юга -- от озера. И с каждым годом обитель, возрождаемая трудом и молитвами братии, становится все краше.

Первое после долголетнего перерыва богослужение состоялось в Спасо-Яковлевском монастыре 7 апреля 1991 года. В том году Пасха совпала с Благовещением, и возобновление богослужебной жизни ознаменовалось, таким образом, слиянием двух великих праздников.

Восстановление монастыря не было ни быстрым, ни легким. Хотя обитель находилась в лучшем положении, чем многие монастыри епархии (например, Варницкий монастырь, расположенный всего в нескольких километрах от Ростова, был полностью разрушен, а на его месте находилась свалка), предстояло сделать очень много. Вот как вспоминал о тех днях первый наместник монастыря, архимандрит Евстафий: «Поначалу нас прибыло в Ростов и пришло в монастырь четверо, первые насельники. Вокруг царило полное запустение: облупившиеся стены храмов, обвалившаяся штукатурка, со стен и сводов церквей смотрели почерневшие от сырости лики святых. Первый вопрос был: с чего начать? Место новое, ни связей, ни знакомых. Кто поможет? Выделили нам одну небольшую комнатушку, которую освободило руководство располагавшегося здесь детского сада. С этого и начали мы, что называется, создавать новую историю монастыря».

Архимандрит Евстафий управлял Спасо-Яковлевским монастырем восемь лет. За это время обитель в полном смысле этого слова встала на ноги. Но, конечно, и преемникам первого наместника (со времени возрождения обители ее священноархимандритами являются ярославские архиепископы) осталось работы немало. В 2003 году наместником монастыря был назначен иеромонах Серафим, возведенный в 2005 году в сан игумена.

Возобновление монашеской жизни, налаживание хозяйства -- со всем этим обитель справляется очень успешно. Помимо церковного послушания (вычитка братского правила и обязательное присутствие на богослужении), все насельники несут какое-либо послушание «по хозяйству». Огород, пашня, покосы, стадо коров (молоко, творог, масло, даже сыр -- все это в монастыре свое, не покупное) требуют каждодневного тяжелого труда, от которого, в сущности, большинство людей успело отвыкнуть. Теперь мы уже с трудом можем представить себе, что хлеб насущный добывают в поте лица, а не покупают в булочных. У послушников, поступающих в Спасо-Яковлевский монастырь, есть прекрасная возможность вспомнить об этом. И, конечно, не для всех это просто. Но результат стоит того. Игумен Серафим не без гордости говорит: «Мы кормимся своим собственным урожаем». Между прочим, монастырскую «продукцию» -- в частности, прекрасный хлеб, который выпекается в русской печи, -- по достоинству оценили и миряне: ростовцы и приезжающие в монастырь паломники.

А паломников здесь с каждым годом становится все больше и больше. Приезжают и организованные группы -- для них в монастыре всегда готовы провести экскурсию, показать наиболее известные святыни, -- и «паломники-одиночки». Кто-то из них задерживается в обители на день -- поклониться мощам святителей, помолиться за монастырским богослужением, отличающимся особой красотой и торжественностью. Кто-то остается пожить, поработать. Всех их в обители принимают радушно, и покидают они ее, увозя в сердце счастливое воспоминание о прикосновении к великой святыне.